В 377—382 гг. Балканский полуостров стал ареной жестокого противостояния Римской империи и пришедших из-за Дуная готских племен гревтунгов и тервингов. Эта война стала одним из важнейших событий эпохи Великого переселения народов, во многом предопределившим их исторические судьбы. Кульминационным моментом вооруженной борьбы стало сражение при Адрианополе 9 августа 378 г., подорвавшее военное могущество Рима и окончательно изменившее баланс сил в пользу германцев. Масштабы разгрома были таковы, что это дало основание некоторым исследователям считать Адрианопольскую битву началом конца Римской империи. Для мирного же населения придунайских и балканских провинций нападение «варваров» обернулось тяжелейшей гуманитарной катастрофой: в целом, Балканы оказались беззащитны перед вторжением германцев и их союзников.
Первый этап боевых действий
На протяжении первого этапа боевых действий (осень 376 — осень 377 гг.) полководцы императора Валента неоднократно пытались переломить ход событий в свою пользу. В конце августа 377 г. произошла битва при оппидуме Ad Salices, в 26 милях от Истрии (провинция Scythia Minor). Упорный бой продолжался весь день, однако никто из противников так и не сумел одержать победы, которая бы предопределила исход кампании.
В ожидании зимы римляне заблокировали перевалы Балканского хребта, надеясь, что голод и холод вынудят «варваров» уйти за Дунай. Однако конница гревтунгов, гуннов и аланов все же прорвалась в Восточную Фракию, пройдя между отрогами хр. Стара-Планина по долине р. Панисос (Камчия). В результате этого маневра войска магистра Сатурнина прекратили оборонять перевалы и стали отходить на юг, в укрепленные города.
Последствия отвода войск были ужасны: в ноябре 377 г. во Фракии произошла настоящая гуманитарная катастрофа. Гревтунги, тервинги, гунны, почти не встречая сопротивления, «рассыпались… для грабежа по всей равнине Фракии» от русла Дуная на севере до Родопских гор на юге, повсюду совершая «убийства, кровопролития, пожары, … всякие насилия над свободными людьми». Множество поселений было разрушено, а мирное население уничтожено или угнано в рабство.
Слабым утешением для римлян могла стать разве что победа дукса Фригерида над готами и тайфалами у перевала Траяновы ворота в ноябре 377 г.. Направлявшиеся грабить провинции Иллирика, «варвары» Фарнобия не ожидали удара со стороны отступающих римских войск. В бою было уничтожено множество германцев, был убит и сам Фарнобий. Успешное сражение дукса Фригерида было последним крупным столкновением римлян и германцев в кампании 377 г.
Можем констатировать, что первый этап войны полководцы Валента в целом проиграли. После битвы при оппидуме Ad Salices, окончившейся с ничейным результатом, римляне получили лишь краткую передышку. Попытка имперских военачальников организовать германцам стратегическую ловушку на территории Мезии и Скифии успехом не увенчалась. Зимой 377—378 гг. активные боевые действия на Балканах прекратились: обе стороны, воспользовавшись оперативной паузой, готовились к главным сражениям. Выжженная и разоренная «варварами» Фракия ожидала императора Валента, только 13 мая 378 г. прибывшего из Антиохии в Константинополь.
Действия обеих сторон
Обстановка для римлян складывалась самая неблагоприятная, так как главные силы тервингов сконцентрировались в Забалканье — в районе городов Берое, Кабиле и Деултума. Весной 378 г. отдельные отряды германцев, пройдя всю Фракию, уже разоряли предместья Константинополя. Наблюдая бесчинства германцев со стен города, жители столицы пришли в сильное волнение, обвиняя императора в попустительстве врагу. Назревал бунт. С другой стороны, приход «варваров» вызвал среди народа подъем патриотических чувств. Обвинив Валента в затягивании войны, горожане тут же потребовали у него оружия и стали массово записываться во вновь формируемые отряды. Почти месяц, пока германцы разоряли Македонию, римские полководцы отовсюду стягивали военные силы.
Штаб-квартира Валента находилась не в столице, а на императорской вилле в Мелантиаде, в 20 км от Константинополя. Обвинения черни в затягивании войны были совершенно абсурдны. 50-летний Валент, прошедший не один военный поход и наголову разгромивший готов в войне 367—369 гг., ожидал подхода войск своего племянника — императора Запада Грациана (375—383). Если б обстоятельства сложились так, как предполагали полководцы Валента, то две римские армии, двигаясь навстречу друг другу: одна из Иллирика, а вторая — от Константинополя, нанесли бы готам вождя Фритигерна сокрушительное поражение. Однако вместо того, чтобы спешить на помощь дяде, Грациану пришлось зимой и весной 378 г. сражаться на Рейне с племенами алеманнов и лентиензов. Хотя его полководцам Нанниену и Маллобавду удалось разбить «варваров» в битве при Аргентарии (май 378 г.), эти события значительно задержали прибытие Грациана на Балканы.
В ожидании подхода сил Запада, арабская конница, которую привел с собою император Валент, успешно вела маневренную войну против передовых готских отрядов в окрестностях Константинополя. Потерпев поражение и понеся большие потери, «варвары» в отчаянии даже решили уйти за Дунай, «предпочтя покориться гуннам, нежели быть полностью уничтоженными».
Одновременно прибывший с Запада военный магистр Себастиан, во главе выделенных ему Валентом 2000 пехотинцев, начал активные боевые действия в глубине занятой готами территории. Специально подготовив свой отряд для ведения маневренной войны, Себастиан отбил некие «обнесенные стенами города и в них время от времени устраивал засады и нападал на варваров, когда те совершали грабежи». По-видимому, основной базой его отряда был Адрианополь. Оперируя в долине р. Гебр (Марицы), магистр Себастиан провел успешный ночной бой с крупным готским отрядом. В схватке были уничтожены почти все «варвары», кроме немногих, спасшихся бегством.
В ходе активных боевых действий римский военачальник нанес большие потери германцам и добился своей цели: на какое-то время во Фракии прекратились насилия и грабежи. Фритигерн приказал готским отрядам отходить, и сам отступил к городу Кабиле.
Себастиан не без оснований считал, что лучшим вариантом для римлян было бы и дальше вести маневренно-засадную изматывающую войну, — до тех пор, пока оголодавший противник не сдастся победителям, либо уйдет на север, за Дунай, и там сдастся гуннам. В то же время, открытую полевую войну Себастиан считал опасной для римлян из-за многочисленности и непредсказуемости «варваров». Дальнейшие события показали, что полководец был прав.
Успехи Себастиана были настолько значительны, что вызвали «крайнюю зависть» некоторых военачальников в Константинополе. Через дворцовых евнухов они оклеветали талантливого полководца и Валент стал его подозревать. В итоге, план ведения маневренно-засадной войны был отвергнут, и подстрекаемый придворными император принял решение о ведении «правильной» полевой войны. 11 июня 378 г., не дожидаясь помощи от племянника, Валент выступил с войсками в свой последний поход.
Состав армии Валента
Армия, которую вел император, представляла собой крайне неоднородные силы. С одной стороны, в ее составе находились закаленные в боях легионы Ланциариев и Маттиариев (Lanciarii et Mattiarii), ауксилия Батавов (Batavi), конные подразделения (Promoti, Sagittarii et Scutarii), и значительное число опытных ветеранов. С другой — множество новобранцев, вступивших в ряды в мае—июне 378 г. и не освоивших в полной мере азов воинского ремесла. Но, не смотря на это, Аммиан Марцеллин подчеркивал, что армия Валента «внушала к себе доверие и была воодушевлена бранным духом».
Численность этой армии составляла: по мнению С. Макдауэлла — 15000—20000 воинов, по мнению Р. Эйзенберга — 20000 воинов, С.Вильямса и Дж. Фриела — 25000—30000 воинов, по подсчетам М. Б. Щукина и П. В. Шувалова — от 30000 до 60000 воинов. Приняв во внимание, что в армии Валента находилось не менее 35 военных трибунов (в конце IV в. командовавших отдельными частями), и что некоторые из них были освобождены от командования, более достоверной выглядит цифра — 30000 солдат и офицеров.
Следует обратить внимание, что гл. 12 XXXI-й книги «Res Gestae» содержит временную лакуну. В ней Аммиан Марцеллин начинает описывать события с 6 августа 378 г., то есть, за три дня до решающей битвы. Совершенно непонятно, чем занималась армия Валента почти два месяца с момента выступления в поход. Можем лишь предполагать, что большую часть этого времени римская армия провела на марше.
Несколько дней перед решающей битвой
Ныне Стамбул и Эдирне связывает шоссе «Avrupa Otoyolu/O-3», расстояние по которому (238 км) автомобили преодолевают за 2,5—3 ч. Но во втор. пол. IV в. движение между Константинополем и Адрианополем происходило по мощеной плитами военной дороге, и все расстояние между городами — 172 мили — римские солдаты шли своими ногами.
Норма дневного пятичасового перехода у пехотинцев составляла 20 миль (29,6 км), а ускоренным маршем — 24 мили (35,6 км). Но так быстро могли ходить лишь немногие части. Учитывая, что в армии Валента было множество новобранцев, в пути неминуемо возникали задержки из-за отставших. До Адрианополя войска шли не менее 9 суток, а возможно и больше, так как в обозе армия везла с собой не только продовольствие и снаряжение, но и государственную казну, императорские инсигнии, а также гражданских чиновников: префекта (претория Востока?) и членов императорского совета. Сколько времени провел Валент в Адрианополе, к сожалению, неизвестно. Возможно, обустроив лагерь, и подтянув отставшие части, он занимался обучением тех же новобранцев. Во всяком случае, в перв. пол. июля 378 г. Валент находился в Адрианополе.
Покинув город, римская армия стала продвигаться по дороге в долине Марицы, в направлении главного центра диоцеза Фракия — Филиппополя. До него оставалось пройти еще 130 миль. Возможно, в Филиппополе должно было состояться рандеву армий Востока и Запада. Отсюда объединенные силы римлян могли развернуться на северо-восток и наступать в направлении г. Берое, где находились крупные силы «варваров». Вполне также вероятно, что полководцы Валента вели армию не в Филиппополь, а до места, где река Сазлийка, текущая на юг с массива Сырнена Средна-Гора, впадает в Марицу. По дороге, идущей вдоль Сазлийки, римляне могли пойти на север, с тем, чтобы разделив войска готов на западную (около Берое) и восточную (возле Кабиле) группировки, уничтожить их потом поодиночке. Но судя по всему, Фритигерн разгадал стратегический замысел римлян.
Когда армия Валента шла к Филиппополю по долине Марицы, императору донесли, что противник появился в глубоком тылу римских войск, в окрестностях Адрианополя, и что «варвары» собираются «перекрыть сильными сторожевыми постами дороги, по которым подвозился провиант для армии». Естественно, Валент в спешке повел войска обратно: ни о каком рандеву с армией Запада в Филиппополе речи быть не могло.
Для отслеживания вражеских намерений император направил «турму» всадников, которые установили, что готы, появившиеся на римской дороге, являются всего лишь «рекогносцировочными патрулями». В то же время, основные их силы направляются от города Кабиле по долине р. Тунджи на юг — к укреплению Nicia, и находятся уже в 15 милях к северу от Адрианополя. Численность готского войска, по данным разведчиков, составляла 10000 человек.
Получив эту информацию, прибывший 6 августа под стены города Валент принялся деятельно укреплять военный лагерь. Вскоре сюда прибыл и комит доместиков Рихомер с посланием от императора Грациана. В письме Грациан просил дядю подождать прибытия его войск и «не кидаться наобум одному в жестокие опасности». Император Валент собрал военный совет, на котором заслушал своих полководцев. Мнения военачальников разделились: одни из них выступали за скорейшее вступление в бой, другие — за то, чтобы дождаться помощи войск Запада. По словам Аммиана Марцеллина, победило упрямство императора и мнение придворных, которые советовали действовать как можно быстрее, только чтоб не допустить к участию в битве армию Грациана.
Можем предположить, что причина была вовсе не в упрямстве Валента. Располагая данными о 10000 воинов в войске Фритигерна, он имел все шансы реализовать собственное превосходство в силах, и наголову разгромить «варваров». Тем более, этому решению весьма способствовало прибытие в римский лагерь готских посланников.
8 августа 378 г. они доставили Валенту два письма от Фритигерна. В первом письме предводитель готов настаивал, «чтобы ему и его людям, … предоставлена была для обитания Фракия, и только она одна, со всем скотом и хлебом» при условии сохранения вечного мира с Империей. Второе письмо — неофициальное — содержало личную просьбу Фритигерна к Валенту: вывести в самое ближайшее время всю его армию в полном боевом снаряжении перед готами, чтобы одним лишь ее видом повлиять на «партию войны» в его стане, не согласную на заключение мирного договора с римлянами. Возможно, это была психологическая ловушка со стороны изощренного «в хитростях и разных обманах» вождя тервингов.
После обнаружения римскими разведчиками готского войска в 15 милях севернее Адрианополя, «варвары», со всем своим обозом и семьями, продолжали движение на юг. Фритигерну нельзя было медлить. Армию Валента, находившуюся в укрепленном лагере под Адрианополем, он обойти не мог. К тому же, рано или поздно, спешившая на помощь армия Грациана гарантированно обеспечила бы победу римского оружия. Однако Валент, считавший, что ему противостоит десятитысячное готское войско, все-таки принял решение дать «варварам» бой своими силами. Император не догадывался, что готы, которых видели разведчики, были всего лишь передовой частью войск Фритигерна и что на самом деле их силы превосходят армию римлян.
Можем констатировать, что войско тервингов превосходило римлян, но не настолько, чтобы их вождь был уверен в своей победе. Поэтому важная роль отводилась дипломатии и вспомогательным силам, в частности, алано-готской коннице под командованием Алатея и Сафрака, находившейся на фуражировке в долине р. Тунджи. Численность конной группировки составляла до 4000 чел..
Сражение при Адрианополе
На рассвете 9 августа 378 г. римская армия, не обремененная обозом и вьюками, пошла вперед. Все лишнее имущество солдаты и офицеры оставили в лагере; государственная казна, императорские инсигнии и сопровождавшие Валента гражданские чиновники были укрыты в Адрианополе. Войска совершали марш-бросок в полном вооружении по каменистым проселочным дорогам. Преодолев не менее 8 миль (12 км) под палящим августовским солнцем, «в восьмом часу» дня, римляне увидели передний край готского лагеря, укрепленный телегами.
Он проходил по гребню холма, расположенного южнее современной турецкой деревни Muratçali (центр деревни — в 16 км севернее центра Адрианополя и в 5 км восточнее р. Тунджа). Ядро лагеря находилось на месте деревни; здесь был источник питьевой воды, а сама местность с трех сторон прикрыта холмами. Эрмий Созомен подчеркивал, что «варвары» «стояли лагерем в безопасном месте». Овраги вдоль склонов южного холма давали возможность готам легко скрывать часть своих отрядов от подходившего противника, и в то же время, все передвижения римлян легко отслеживались «варварами» с гребня. Изначально тактическая позиция Фритигерна была очень сильной.
Заметив римлян, войско тервингов издало «дикий и зловещий вой», вероятно, боевой клич. Полководцы Валента стали спешно выстраивать подчиненных в боевой порядок: выдвинув правое крыло конницы вперед, они принялись формировать пехотную фалангу (в два эшелона) и резерв. Вероятно, во втором эшелоне находились самые стойкие и заслуженные части — легионы Ланциариев и Маттиариев, ауксилия Батавов, и др. Левое крыло конницы строили с большим трудом, так как замыкавшие римскую колонну подразделения еще подтягивались к месту боя.
Фритигерн опять схитрил: к императору Валенту были отправлены послы с просьбой о заключении договора. Не имея уверенности в достижении победы без конницы Алатея и Сафрака, вождь тервингов нарочно тянул время. Одновременно готы разожгли множество костров, вероятно, давая столбами дыма ориентир для спешивших из долины Тунджи всадников. Пока они не прибыли, Фритигерн, предполагавший разные варианты развития событий, послал своего приближенного к императору с просьбой дать заложников, причем ручался выдержать гнев соплеменников и возможные последствия.
Среди полководцев Валента инициатива вождя (кое-кому «внушавшего страх») была встречена с одобрением. Военачальники уже поняли, с каким противником им придется сражаться, и искали возможность оттянуть момент начала боя, пока не прибудут все отставшие части. Можем предположить, что реально оценив численность тервингов, император решился на выдачу заложников и заключение договора в надежде любой ценой дождаться прихода войск Грациана. Первая попытка отправить заложника была неудачной, поскольку избранный для этой цели трибун Эквиций успел побывать в плену у готов и благополучно от них сбежал. Вместо Эквиция в стан врага отправился комит доместиков Рихомер.
В этот момент совершенно спонтанно началось сражение. Когда Рихомер уже приближался к вражеским позициям, конные подразделения правого крыла римлян (sagittarii и scutarii под командованием Бакурия и Кассиона) безо всякой команды вступили в бой. По горькому замечанию Аммиана Марцеллина, «как не вовремя они полезли вперед, так и осквернили начало боя трусливым отступлением». Ни о каких переговорах речи быть не могло, и комит Рихомер спешно вернулся в лагерь.
В это время из долины Тунджы подошла алано-готская конница Алатея и Сафрака. Повидимому, конная лава совершенно неожиданно для римлян появилась из-за гребня холма и в стремительной атаке понеслась на подразделения Бакурия и Кассиона, сметая все на своем пути. Возможно, именно этот, внезапный для римлян удар алано-готской конной группы предрешил исход всей битвы.
По словам Павла Орозия, «в результате первого же натиска готов рассеянные турмы римской конницы оставили без защиты отряды пехотинцев». Пехота сначала замешкалась и стала отступать, но затем остановилась, и, не смотря на летевший в римлян град копий и стрел, пошла вперед. Понеся значительные потери от метательного оружия («по несколько человек сразу оказывались пронзенными копьями») строй римской пехоты сошелся врукопашную с готами. При этом, боевые линии противников, «тесня друг друга, колебались, словно волны во взаимном движении».
В первой фазе боя у римлян даже наметился успех. Левое крыло конницы прорвалось к самому табору готов (по-видимому, к передовой линии телег), и если б командование вовремя направило сюда резервы, всадники имели бы все шансы рассечь линию обороны тервингов. Увы, действия левого крыла не были поддержаны другими конными частями. Ответная реакция Фритигерна была молниеносной. Он тут же бросил на ликвидацию наметившегося прорыва большое количество пехоты. В результате натиска германцев конные части римлян были раздавлены, «словно разрывом большой плотины», и опрокинуты. Римское командование стало терять управление войсками.
Легионная пехота осталась без прикрытия с обоих флангов, и постепенно готы стали охватывать ее строй. Теснимые с трех сторон подразделения «были так близко один от другого, что (бойцам) трудно было пустить в ход меч и отвести руку». Из-за поднявшихся густых клубов пыли и дыма солдаты и офицеры совершенно не видели неба; люди сбились в плотную массу, отчего падавшие по навесной траектории стрелы неминуемо находили цель. В результате, «равнина сплошь покрылась распростертыми на земле телами убитых. Стоны умирающих и смертельно раненых раздавались повсюду, вызывая ужас».
После того, как тервинги опрокинули конные части на левом фланге и частично отрезали римской пехоте пути отхода, воины вновь взялись за мечи и пошли врукопашную. Римляне, истощенные от сильного физического и психического напряжения, голода и жажды, не имевшие представления об окружающей обстановке и целях борьбы (у них «не хватало уже ни сил, ни умения, чтобы понять, что делать») в отчаянии атаковали превосходящие силы германцев, «не помышляя уже больше о спасении жизни и не видя никакой возможности уйти». Не думая о победе, воины старались подороже продать свою жизнь, с яростью обреченных бросаясь на врагов так, что в тесноте и неразберихе некоторые даже погибали от оружия сослуживцев.
Император Валент попытался хоть как-то повлиять на исход сражения. В самый опасный момент он в одиночку, пробираясь через завалы из мертвецов, прибыл в расположение легионов Ланциариев и Маттиариев. Возможно, Валент хотел организовать надежную оборону (или провести контратаку), так как одновременно один из старших офицеров (комит Виктор) отправился за ауксилией Батавов, стоявшей в резерве. Однако никого там не обнаружив, он дезертировал с поля боя. Так и не получив подкреплений, Ланциарии и Маттиарии мужественно сражались до последнего человека: «пока можно было выдержать численное превосходство врага».
Поздним вечером в их рядах нашел свою смерть император Валент. Сорвав с себя императорский плащ, чтоб не быть узнанным, он наравне с простыми воинами рубился с противником до тех пор, пока конница готов не окружила и не перебила легионы. По словам Сократа Схоластика, «Его тело не смогли найти, поскольку на нем не было знаков отличия».
После гибели императора Валента управление войсками было окончательно потеряно. Вслед за комитом Виктором поле боя покинули военный магистр Сатурнин и комит доместиков Рихомер. Под мощным натиском тервингов боевые порядки римской пехоты совершенно расстроились, и солдаты, брошенные своим командованием на произвол судьбы, обратились в бегство. Пути отхода были забиты тяжелоранеными, а готы наседали и дальше, не оставляя римлянам никаких шансов на спасение. Павел Орозий констатировал, что после того, как «легионы пехоты … были со всех сторон окружены конницей врагов и сначала осыпаны тучами стрел, а затем, когда они, обезумев от страха, врассыпную бежали по трудно проходимым путям, они погибли, перебитые мечами и копьями преследователей». Остатки армии Валента были бы вырезаны полностью, если б не совершенно безлунная ночь, затруднившая «варварам» преследование.
Итоги битвы
Масштаб катастрофы был огромен — в ходе семичасового сражения погибло две трети армии; возможно, до 20000 человек. Даже через 12 лет, когда Марцеллин заканчивал свой труд, потери, «которые так страшно дорого обошлись римскому государству», еще не были восполнены. К тому же, спасшиеся бегством войска, фактически, были обезглавлены. На поле боя, кроме императора, погибли магистры Траян, Себастиан, и 35 военных трибунов, большинство которых являлись командирами частей. Были совершенно разгромлены и попросту исчезли многие подразделения римской конницы и пехоты.
13 августа 378 г. Адрианополь, в котором укрылись остатки армии, знатные сановники и государственная казна, был со всех сторон окружен, а затем атакован готами. «Осаждавшие с врожденной дикостью, дерзко бросались на верную гибель, а осажденные со своей стороны проявляли все свои силы и всю храбрость в обороне». Ожесточение боев было таково, что когда в «девятом часу» дня15 300 римских пехотинцев попытались перейти на сторону тервингов, те их всех перебили. После этого случая попытки готов склонить гарнизон к сдаче в обмен на жизнь успеха не имели.
Адрианопольцы заложили тыльную сторону городских ворот каменными блоками, укрепили стены, и на всех направлениях вероятной атаки приготовили боевые метательные установки. В ночь с 14 на 15 августа готское войско пошло на отчаянный штурм. На этот раз на защиту города встали не только солдаты и офицеры, но и мирные провинциалы, и даже «дворцовые служители». В ходе штурма «варвары» понесли огромные потери от метательного оружия. Не смотря на то, что в первых рядах их войска шли вожди, воодушевлявшие воинов призывами завладеть богатствами Валента, «многие падали, смертельно раненые, раздавленные огромными тяжестями или с пронзенной грудью». Бой под стенами Адрианополя продолжался весь день 15 августа, и только вечером тервинги, не достигнув никаких результатов, вернулись в свой лагерь. Фритигерн участия в штурме не принимал, так как готы атаковали город вопреки его указаниям.
16 августа 378 г. войско тервингов выступило из лагеря, и, производя «по всему пути грабежи и пожары», пошло к городу Перинфу на побережье Пропонтиды. В ночь с 16 на 17 августа Адрианополь покинули и остатки римской армии. Войска разделились: одни части пошли в Филиппополь и далее в Сердику16 (по-видимому, на соединение с армией Грациана), другие — Македонию, в надежде обнаружить там живым императора Валента. На этом адрианопольская эпопея, предопределившая исход кампании 378 г., завершилась.
Можем констатировать, что в ходе боевых действий весной—летом 378 г. римляне потерпели сокрушительное военное поражение. Поражение это стало следствием ряда объективных и субъективных факторов, возможно, связанных с общим кризисом позднеримской военной системы. И все же, кроме косвенных, у адрианопольской катастрофы были прямые и конкретные причины. По нашему мнению, таковыми следует признать:
- крайнюю спешку императора Валента при формировании армии в Константинополе в мае—июне 378 г.;
- включение в ее состав множества новобранцев и связанное с этим резкое падение выучки и дисциплины, что в итоге негативно повлияло на устойчивость армии в бою;
- слабую работу разведывательных подразделений, неправильно определивших численность войск Фритигерна и предоставивших командованию неверные сведения;
- преступную халатность римских полководцев, проявившуюся в недооценке сил противника и переоценке своих войск;
- поспешность императора Валента при принятии решения о сражении с готами, не дожидаясь подхода армии Грациана;
- низкий уровень воинской дисциплины, в том числе и среди командного состава, в конных частях;
- общий стратегический просчет римлян при выборе концепции войны, предполагавшей либо ведение маневренно-засадных действий силами отдельных отрядов, либо масштабных боевых действий силами всей армии;
- незаурядный военный и дипломатический талант предводителя готов Фритигерна; храбрость, сплоченность и высокий уровень мотивации его воинов.
Следует отметить, что вышеперечисленные факторы сами по себе не имели фатального значения для римской армии. Кроме одного: при совокупности всех негативных моментов именно неправильная оценка численности готского войска стала главной причиной разгрома армии императора Валента 9 августа 378 г. Потеряв две трети личного состава, армия полностью утратила боеспособность. В условиях глубокого военно-политического, экономического и социального кризиса воссоздать ее заново было очень тяжело. В дополнение к военной и гуманитарной катастрофе, в восточной части Империи наметился коллапс системы государственного управления. Ситуация осложнялась и тем, что войска Грациана, так и не оказав никакой помощи, ушли на северо-запад к Сирмию. Балканские провинции по-прежнему подвергались беспощадному опустошению «варварами».
В сентябре 378 г. враг опять стоял на ближних подступах к Константинополю. Готы прочно овладели стратегической инициативой и пытались диктовать свою волю разгромленным, но все еще не побежденным римлянам.
