Причины военных успехов татаро-монголов

Широко известно, что в военных победах монголов над многочисленными народами и странами большую роль сыграли такие факторы как железная дисциплина, прекрасная военная организация, тщательная подготовка к походам, особенность кочевых методов ведения войны, слабость противостоящих противников. Однако гораздо меньше внимания уделяется личностям полководцев, их военному таланту как фактору побед. Конечно, мы можем причислить к полководцам и самого Чингисхана, Бату и других представителей знати, которые по должности формально командовали монгольскими туменами. Так, в великом походе 1235—1242 гг. участвовало, по крайней мере, 11 царевичей-чингизидов и за каждым формально был закреплён тумен, то есть корпус в 10 тыс. воинов. Но были ли они действительно полководцами, и кто реально командовал войсками, разрабатывал операции, руководил сражениями.

Творцы военных успехов

К числу полководцев, чьи таланты признавались современниками, и, без сомнения, сыгравших важнейшую роль в победах монголов, можно отнести Тулуя — младшего сына Чингисхана, Мухали – верного соратника Чингиса с юности (фактически ему принадлежит заслуга почти полного разгрома цзиньских армий и занятия Китая до Хуанхэ), именно Тулуй и Мухали определили победу над многочисленными войсками тангутского государства и северо-китайской империи Цзинь; Джэбэ-нойона, Субудай-багатура, прославившихся и в Китае, и против войск государства хорезм-шахов, во время боев на Кавказе, битве на Калке и во время Западного похода; Чормагана, Бачу-нойона — успешно действовавших в Иране и Закавказье; Урянхатая, Ачжу — его сына, Баяна — разгромивших империю Сун в южном Китае. И довольно много других упоминаемых в китайских источниках Юань Ши, Мэн-да бэй-лу, персидских хрониках Джувейни, Рашид ад-Дина, европейских свидетельствах Рогерия, Фомы Сплитского, Плано Карпини, Рубрука и Марко Поло, русских летописях, армянских хрониках и т. п.

Им приносили победу и складывавшиеся на протяжении длительного времени методы военных действий, и опыт, заимствованный у противников. Важнейшими предпосылками для складывания победоносной монгольской тактики были традиционная кочевая тактика, вырабатывающаяся в межплеменных столкновениях и определяющаяся преимущественно конным составом войска; большой опыт противостояния сильным армиям оседлых государств. Можно сказать, что длительное соседство с Китаем выработало методы борьбы с многочисленным пешим войском, с укреплёнными городами.

Многое монголы позаимствовали в военном искусстве у китайцев, с которыми были частые военные столкновения с древности. Прежде всего, это касалось организации: строгая структура, дисциплина, чѐткое распределение обязанностей, прекрасно налаженное снабжение. Наличие вспомогательных отрядов по ремонту оружия, доставке продовольствия. К этому можно отнести применение системы сигналов: наклонение знамѐн, значков разных цветов, звуков литавр и т.п. Для каждого действия в бою свой знак. Всѐ это широко использовалось монгольскими военачальниками.

Надо сказать, что главным основанием для выдвижения монгольских военачальников служило проявление личного мужества и заслуг на полях сражений, начиная с младших командных должностей. Как говорится в Билике — сборнике высказываний Чингисхана — «всякий, кто может выставить как подобает к бою десять человек, прилично дать тому и тысячу и тьму воинов, и он сможет выстроить их к бою так же хорошо».

Например, Субудай-багатур, родом из урянхайцев (тувинцев — там, кстати, и сейчас почитаемый), с одной стороны был близок к семье Чингиса, что облегчало возможности для карьеры, с другой — прошѐл полный путь с низовых до высоких военных должностей. Был сотником, заслужил особую благосклонность Чингиса после того как первым взошѐл на стену одного из цзиньских городов. Участвовал в разгроме давних врагов Чингиса, племени меркитов, где проявил хитрость — послал авангард на разведку и разведчикам приказал взять с собой детские вещи, которые нужно было бросить при притворном отступлении. Меркиты подумали, что это какое-то племя, кочующее с семьями, и оказались не готовы к внезапному нападению.

Джэбэ-нойон — бывший врагом Чингиса в период борьбы за объединение монгольских племѐн, даже ранивший его своей стрелой, за что и получил своѐ имя — стрела, своим талантом заслужил одно из первых мест среди чингисовых полководцев.

В число реальных полководцев выдвигались нередко и чингизиды, доказавшие свой талант в военных действиях — Тулуй, Шейбан.

Как действовали монголы на поле боя?

При рассмотрении тех или иных сражений иногда может показаться, что монгольские полководцы часто действовали достаточно шаблонно, в соответствии с кочевыми традициями — охват противника крыльями. В этом есть определенная доля правды. Однако нужно сказать, что наиболее талантливыми из них применялись различного рода тактические приемы, военные хитрости, к которым противник чаще всего не был готов. Причем это относилось и к армиям, состоявшим из таких же кочевников, и к войскам государств оседлых народов.

Например, постоянно применялись методы, которые должны были оказать психологическое воздействие на противника, ослабить его волю к сопротивлению. К числу таковых можно отнести убеждение противника в большей численности войск, чем было на самом деле. Так, при осаде монголами Самарканда в 1220 г. вместе с войсками вели пленных, построенных и со знаменами.

Или в другом случае, в одном из сражений против хорезм-шаха Джэбэ и Субудай потерпели неудачу. Тогда Субудай отделился от Джэбэ и изобразил подход подкрепления ночью, при этом каждый воин нѐс по три факела, что создало иллюзию большой армии. Противник в страхе отступил.

Правда, это не всегда сходило с рук, когда противником являлся тоже достаточно талантливый полководец. В этом плане любопытен бой Шихи-Хутуху-нойона – приемного брата Чингиса, с султаном Джелаль эд-дином, наследником хорезм-шаха Мухаммеда. Стремясь обмануть султана и продемонстрировать большую численность, нойон приказал посадить на заводных лошадей фигуры, сделанные из тулупов и войлочных скаток, но, несмотря на вопли советников, призывавших султана отступать, Джелаль эд-дин не дрогнул, сам внезапно перешѐл в наступление и разгромил монгольскую армию. И, хотя Шихи-Хутуху фактически входил в семью Чингис-хана и наказан не был, но более к командованию не привлекался.

Схожим образом пытался действовать и другой монгольский полководец Кит-буга в сражении при Айн-Джалуте в Палестине в 1260 г. с египетским войском во главе с Бейбарсом, будущим мамлюкским султаном Египта. Но реального войска у него было мало, а мамлюки и сами были хорошими воинами, так что чучела не помогли.

Были и другие способы психологического воздействия. В Крыму в 1239 г. брат Бату Шейбан проявил полководческие таланты при взятии хорошо укреплѐнной крепости Мангуп. Крепость стояла на голой скале, и, когда все обычные методы осады и штурма не дали результата, Шейбан приказал, чтобы воины взяли стремена, медные котлы и прочие предметы, издающие звон, и начали стучать ими друг о друга. Защитники крепости, заслышав ужасный шум и грохот, вначале запаниковали и не спали несколько ночей, но позже успокоились. Монголы же не прекращали свою шумовую атаку в течение целого месяца, воздерживаясь от каких-либо попыток штурма. В конечном счѐте, осаждѐнные совсем успокоились, забыв об обороне и наблюдении за крепостными укреплениями. Когда Шейбан заметил это, он отобрал четыре-пять тысяч храбрых молодых воинов. В середине ночи они под прикрытием продолжающегося шума пошли на штурм и, благодаря притупившейся бдительности гарнизона, легко овладели крепостью.

Или, например, как сообщал польский хронист Ян Длугош, во время битвы при Лигнице 9 апреля 1241 г., где командующим был внук Чингиса Байдар, некий татарский отряд, неизвестно — русского, либо татарского происхождения, очень быстро перемещаясь здесь и там между одним и другим войском, ужасно кричал, обращая к обоим войскам противоположные слова. Орал по-польски: «Biegajcie, biegajcie», что значит: «Бегите, бегите», приводя поляков в оторопь, по-татарски же призывал татар к битве и стойкости. В результате польский князь Мечислав, уверенный, что это крик не врага, но друга, который подает правдивый, а не обманный знак, бросил битву и бежал, увлекая за собой большое число воинов.

Особого внимания заслуживают действия монгольских полководцев против превосходящих сил противника. Как ни странно, чаще всего так и бывало, вопреки расхожему мнению, что в бою монголы брали количественным превосходством. В числе наиболее характерных методов борьбы с многочисленным противником была засада. Именно так часто приходилось сражаться против огромных по численности армий Цзинь и Сун. «Но тогда как Мухали пошѐл осаждать Янь-ань, Нючженьский главнокомандующий Хада и генерал Нахата-майчжу выступили против монголов. Хада с 30000 расположился на восточной стороне города. Монгольский генерал Мунгу-буха пошѐл вперѐд с 3000 конницы и условился, чтобы засадные войска поднялись в полночь. Мухали приказал солдатам с кляпцами во рту скрытно идти и засесть на восточной стороне города. На другой день Мунгу-буха, усмотрев издали нючженьские войска, притворно бросил знамѐна и литавры
и побежал. Нючженьские войска погнались за ним. Мухали выступил с засадой в тыл им, небо сотряслось от литаврѐнного боя. Войска нючженьские совершенно разорялись. Мухали, преследуя их, убил около 7000 человек».

Ещѐ один пример засадных действий против многочисленного противника. Такой метод был достаточно действенен, когда противник обладает подавляющим превосходством. В 1222 г. во время рейда Джэбэ и Субудая через Закавказье им на встречу вышло сильное грузинское войско (от 50 до 90 тыс.), в то время как у монголов было всего около 20 тыс. Джэбэ спрятался в тайном месте, а Субудай атаковал, а затем начал отступать. Грузины радостно начали преследовать и нарвались на засаду, и тут же вернулся отступавший Субудай.

Байдар, внук Чингис-хана, сын Чагатая, использовал разнородность противостоящих ему сил в битве при Лигнице 9 апреля 1241 г. Авангард монгольского войска заманил в засаду передовые рыцарские отряды Генриха Благочестивого, короля Силезии, затем последовательно дистанционно монголы уничтожили пехоту и рыцарские подразделения Тевтонского ордена и ордена Тамплиеров. Европейские армии оказались не готовы противостоять монгольской тактике.

Здесь проявился и другой способ разгрома врага — раздробление его сил. Это проявилось очень ярко в битве при Калке, где раза в два превосходящее по численности русско-половецкое войско было заманиванием растянуто по плану Субудая на большом расстоянии и разгромлено по частям.

Вообще, монголы крайне неохотно сражались против плотного строя. Основа армии — легкая конница для этого не была предназначена. Сталкиваясь с плотным построением, они старались приложить максимум усилий, чтобы строй разорвать. Часто притворные отступления монголов были не столько средством заманить в засаду, сколько способом разорвать вражеский строй. Даже полное окружение противника иногда само по себе было для них делом опасным, поскольку как раз заставляло противника сомкнуть ряды. В таких случаях монголы действовали либо обманом, как это произошло в результате битвы на Калке, когда после безуспешных попыток взять штурмом укрепления киевского князя Мстислава Романовича, Субудай обещал выпустить остатки русских дружин и обманул. Либо так, как это произошло в битве при Шайо в 1241 г. против венгерского короля Белы IV, когда монголы окружили венгерское войско, а затем сознательно оставили выход из окружения, который не обстреливали, и в который бросились обрадованные венгры, после чего их армия, потерявшая всякий строй, была уничтожена.

Ещѐ одним способом было, как ни странно, раздробление собственных сил, когда было ясно, что противник слишком силен, чтобы сражаться с ним открыто и не поддается на провокации вроде притворных отступлений. Действие малыми отрядами с разных сторон вносило панику, заставляло врага метаться в разных направлениях, дезорганизовывало.

Надо сказать, что при этом монгольские полководцы не чурались трудных путей, если это могло привести к победе. В войне против Цзинь младший сын Чингиса Тулуй произвел переход через гористую местность в 1231 г., в котором монгольская армия, сравнительно небольшая, терпя холод и голод, расчищая горные завалы, прорвалась в провинцию Хэнань, внушив ужас цзиньским войскам, которые, имея войско в 150 тыс. против 30 тыс. истощѐнных монголов, не смогли им противостоять. Дело в том, что при таком превосходстве противника Тулуй действовал не в открытом бою, а использовал небольшие мобильные отряды, нападавшие с разных сторон, с тыла, чем вынудил противника отступить.

Другой случай применения этого способа имел место после занятия южных территорий империи Сун. Монгольское войско вторглось на территорию Вьетнама, и тамошний правитель Чан Тхай Тонг вывел против него большое войско со слонами и встал на берегу реки. Полководец Хубилай-хана, сын Субудая Урянхатай, как считают многие, унаследовавший таланты своего отца, организовал переправу одной части своих сил, которая отвлекла противника на себя, а другая, переправившаяся незаметно, нанесла удар с тыла. В результате — победа над сильным противником.

В другой раз тот же Урянхатай с 3 тысячами монгольских войск и 10 тысячами вспомогательных сил выступил против сунских полководцев, которые ожидали его с 60-тысячной армией. Урянхатай, скрытно пробравшись проселочными дорогами, «устремился на центр и их совершенно разбил».

В 1277 г. монгольский военачальник Хуту вторгся из провинции Юньнань в Бирму с отрядом в 700 всадников. Против него вышло бирманское войско численностью от 40 до 60 тыс. с 800 или более слонами. Разделившись на несколько отрядов, монголы атаковали бирманскую армию с разных сторон, ранили стрелами слонов, которые подавили собственное войско. В итоге бирманцы отступили.

Тактика штурма городов

Особая тактика была выработана монгольскими военачальниками при штурме городов. Известно, что они использовали многочисленные осадные орудия, в основном заимствованные. Их использование было доведено до совершенства. В этом плане особое место занимает интересная фигура среди монгольских военачальников — Аньмухай. Он выделялся именно своим узким профессионализмом. Начинал военную карьеру в армии Мухали, где фактически создал отдельный род войск — камнеметчиков, обслуживавших камнемѐтные машины. Его успехи при взятии городов произвели огромное впечатление на Чингисхана. Он получил в распоряжение 500 человек, которых обучал камнеметному делу. Под старость получил высшую придворную должность, пайцзу с головой тигра и занимался подготовкой молодого поколения камнемѐтчиков.

Известны случаи длительных осад, производимых монголами, но, всѐ-таки, это не очень отвечало их мобильной тактике — корма кончаются, нужно действовать быстро. Один из вариантов — выманить осажденных из крепости и ворваться в город.

Так, при осаде Самарканда в 1220 г. под стены города был отправлен небольшой отряд, который выманивал, провоцировал вылазку, после чего осажденные попали в засаду. И это при том, что в Самарканде стоял 50 тыс. гарнизон, немногим уступавший по численности осаждавшим.

Схожим образом сложилась ситуация в Венгрии, при осаде Пешта монголам удалось выманить обороняющихся во главе с архиепископом Уголаном из города, заманить в болото, где они и были разгромлены.

Другой вариант, весьма распространенный — внушение осажденным мысли, что всѐ кончилось и монголы ушли. Джэбэ при штурме Дунцзина (Восточной столицы Цзинь, ныне Ляоян) не смог взять город прямым штурмом, после чего имитировал отступление. А ночью внезапно подошѐл к городу и быстрым штурмом взял его.

Кадан, внук Чингис-хана, при осаде города Рудин в Трансильвании сначала сделал набег, а затем ушел, как будто потерпев неудачу. А когда там начались празднования победы, явился неожиданно снова.

Еще один способ борьбы с городами — в случае неудачи при штурме происходило прекращение осады, оставление в тылу в окружении уже захваченных территорий. Так часто поступал Мухали при завоевании Северного Китая.

Как правило, монголы прекрасно организовывали разведку и использовали разведданные, чем чаще всего пренебрегали их противники. Перед боем уже хорошо известно было расположение войск противника, его численность. В битве на р. Сить, монгольский полководец Бурундай не только сумел найти место тайного расположения войска владимирского князя Юрия Всеволодовича, но и, зная построение его армии, нанес внезапный удар с флангов, хотя русское командование узнало о нападении монголов практически в последний момент.

Осторожность татаро-монголов как один из факторов их успехов

Еще одной характерной чертой монгольских полководцев была осторожность. Крайне редко шли они в бой, когда результат сомнителен и нет превосходства, если нет достаточных сведений о противнике. К этому их приучила собственная тактика заманивания в засады – от противника ждали того же. Всегда укрепляли фланги, потому что и сами чаще всего действовали через фланги.

Монголы, к примеру, вполне могли углубиться в русские земли после разгрома славянских полков на Калке. Противостоять было бы особо некому, но лишь слегка пройдясь по окраинам Субудай и Джэбэ ушли — не было приказа, и был риск неизвестности. Аналогично, при возвращении их отряд вошѐл в земли Волжской Болгарии, и, получив серьезный отпор, не стал рисковать, тем более что потери были весьма чувствительны.

Сам Чингис-хан в 1214 г. подошедший к стенам Пекина, отказался от штурма, поскольку войско было ослаблено и, несмотря на то, что казалось бы победа была в руках, пошел на заключение перемирия с Цзинь, которое, впрочем, было коротким.

Или, когда после победоносной битвы на Шайо монголы преследовали остатки разбитой венгерской армии и вдруг встретили отряд венгров, шедший на помощь королю Беле IV с поднятыми хоругвями. Не вступая в бой, монголы тут же отступили.

Можно вспомнить, что иногда монгольским полководцам удавалось одерживать победу без особых военных усилий, внося раздор в стан врагов. Джэбэ и Субудай разгромили алан после того, как сумели оторвать их союзников половцев, проведя переговоры. Тот же Джэбэ, направленный Чингисом против найманского вождя Кучлука, захватившего власть над кара-китаями, первым делом вызнал обстановку в государстве кара-китаев и выяснил, что Кучлуком там недовольно мусульманское население. Тогда Джэбэ объявил о свободе вероисповедания для мусульман. Больше и делать ничего не пришлось — мусульманское население выступило против Кучлука, уничтожало его воинов. Джэбэ осталось только добить остатки войск Кучлука, который был пленен и казнен. Так образом, война была выиграна без серьезных боевых действий и потерь.

Автономность полководцев

Полководец, главнокомандующий в походе обладал полной свободой действий, от него требовался только результат. Это делало отдельное монгольское войско абсолютно автономным длительное время, даже при отсутствии связи и подкреплений. Ярчайший пример — поход Джэбэ и Субудая 1221 — 1224 гг. через огромную территорию без указаний и контроля Чингисхана и помощи со стороны основных монгольских сил.

Нужно, конечно, отметить и личное мужество монгольских полководцев. Они нередко лично принимали участие в боевых действиях. Источник сообщает, что царевич Толуй первым взошѐл на стену города Дэсинфу. Для него все кончилось тогда благополучно, хотя бывало и иначе. Мутуген, как говорят, любимый внук Чингиса, был убит при штурме Бамиана в войне против хорезмшаха. Кулькан, младший сын Чингиса, по некоторым сведениям был убит в битве под Коломной.

Противники монголов нередко тоже весьма высоко оценивали таланты и хитрости монгольских полководцев.

«Наши вожди должны также заставлять охранять войско днем и ночью, чтобы Татары не ринулись на них внезапно и неожиданно, потому что они, как демоны, измышляют много злокозненностей и способов вредить; мало того, должно быть всегда готовыми как днем, так и ночью, не должно ложиться раздетыми и с прохладой сидеть за столом, чтобы нельзя было застать нас неприготовленными, так как Татары всегда бодрствуют, чтобы высмотреть, каким образом они могут причинить нам вред» — писал, предупреждая европейцев посланник папы Римского в Монголию Джованни Плано Карпини.

Когда цзиньский полководец Хэда попал в плен к Субудаю, то был приговорен кесмерти, однако просил последнего слова. Субудай спросил, что ты хочешь, на что Хэда ответил:

Я был преданный своему господину, но вы превосходите всех полководцев. Небо породило героя, с которым я нечаянно встретился. Я встретил вас и теперь с легкой душой могу смежить веки

В итоге можно сказать, что талант монгольских полководцев был одним из самых значимых факторов побед монголов в завоевательных походах. Многие монгольские военачальники в эпоху наибольшего расширения монгольской экспансии поднимались по военной лестнице с низов, пройдя все ступени военной карьеры, приобретая огромный опыт ведения военных действий. Разнообразие противников, с которыми монголы имели дело, требовало и использования разнообразных методов борьбы с ними.

Большую роль при этом играла свобода инициативы военачальника, что обеспечивало военное творчество, автономность и независимость в бою, гибкость в зависимости от обстоятельств, способность удаляться от основных сил на долгое время и большое расстояние.

Все это разрушает многие характерные мифы о подавляющих массах монголов и только лишь слабости их противников, обеспечивших успех завоевательных походов монголо-татар.