Под вечер 3 апреля (24 марта) 1603 года, когда умерла незамужняя и бездетная королева Елизавета Тюдор, преемником на престоле Англии и Ирландии был провозглашен ее внучатый племянник король Шотландии Яков VI Стюарт. Пообещав раз в три года возвращаться на родину, он вместе со своим многочисленным семейством через два месяца перебрался в Лондон, где 4 августа (25 июля) вместе с женой Анной Датской короновался под именем Яков I.
Яков I взошел на трон
Хотя передача власти прошла без осложнений, без заговоров не обошлось: в августе была разоблачена группа священников и аристократов, которые планировали похитить короля и добиться от него более толерантного отношения к католикам, чуть позже раскрылась попытка посадить на престол леди Арбеллу Стюарт, двоюродную сестру Якова, которая считалась более умеренной в вопросах религии. То, что оба заговора раскрыли сами же католики, произвело на короля хорошее впечатление, и он помиловал большинство из причастных. Однако, когда в феврале 1604 года был перехвачен розарий, подаренный папой римским его жене королеве Анне, Яков приказал выслать из страны иезуитов и католических священников и возобновить наказание рекузантов штрафами, как в те времена, когда Реформация только появилась в Англии.
Где-то в это время стал рождаться новый заговор. Его вдохновителем стал 32-летний Роберт Кейтсби, выходец из знатной семьи, несколько поколений которой страдали от преследований протестантскими властями не только за отказ присягнуть королеве Елизавете, но и за вооруженное выступление против нее. Он привлек к заговору своего двоюродного брата Томаса Винтура, а также Джона Райта, с которым в свое время участвовал в мятеже, и на первой же их встрече в своем доме в Ламбете, графство Суррей, ныне — часть Лондона, изложил свой нехитрый план: взорвать здание парламента в день открытия сессии, «убив и короля и его правительство в месте, где они причинили нам беду».
Зарождение заговора
Винтур немедленно выехал во Фландрию, чтобы заручиться поддержкой Испании, которая как раз вела войну против Голландской республики. Успеха он не достиг — «в 3 тысячи английских католиков, готовых немедленно взяться за оружие» никто не поверил, но там он познакомился с дворянином по имени Гай Фокс, который, как и многие другие английские и валлийские католики, воевал на испанской стороне. В апреле они вместе вернулись в Лондон, где в воскресенье 30 мая 1604 года в трактире «Duck and Drake» на улице Стренд встретились с остальными заговорщиками, к которым присоединился и состоятельный дворянин из Нортуберленда Томас Перси. Пятерка поклялась на молитвеннике ни при каких обстоятельствах не отступать от запланированного .
Тем временем Яков I, заявивший о своем желании избежать религиозного противостояния при условии, что «католики перестанут увеличивать [свою] численность и силу в Нашем королевстве», пошел на примирение с Испанией, договором с которой 28 августа завершил 15-летнюю войну. Кроме чисто экономических преимуществ — правительство накопило гигантский долг в размере 400 тысяч фунтов, воюя в Ирландии и поддерживая Голландию, Лондонский мир имел и существенные политические выгоды — Испания обязалась прекратить финансовую и военную поддержку любым попыткам восстановить в Англии католическую церковь. Общество восприняло договор крайне недовольно, «с прохладой и грустью», как писал Ноэль Карон, посол Объединенных провинций. Это касалось не только католического меньшинства, которое потеряло своего самого действенного союзника, и вопреки обещаниям Якова I продолжало страдать от преследований, но и протестантского большинства, считавшего, что «унизительным миром» король предал своего союзника Нидерланды.
Общественное недовольство как нельзя лучше способствовало заговорщикам, которые решили, что при таких обстоятельствах еще и следует похитить 9-летнюю принцессу Елизавету, чтобы заставить парламент признать кого-то из влиятельных католиков ее регентом.
«Пороховой заговор» — организация взрыва
Удачно проходила и подготовка к организации взрыва: назначенный своим работодателем графом Нортумберленда в Корпус офицеров почетного эскорта короля, Томас Перси получил возможность регулярно бывать в Лондоне и снял дом неподалеку от правительственного квартала, куда управляющим назначил Гая Фокса. Кроме близости к парламенту, дом имел и другое преимущество — как раз напротив, на противоположном берегу Темзы, жил Роберт Кейтсби, в дом которого заговорщики свозили бочки с порохом.
Все шло по плану, но чума, свирепствовавшая в Лондоне, внесла неожиданные коррективы — 3 января 1605 года было объявлено о переносе парламентской сессии, сначала на февраль, затем — на октябрь. Но, нет худа без добра — 4 апреля Перси представилась возможность взять в аренду подвал в доме, непосредственно прилегавшем к Палате лордов и имевшем сообщение с цокольным этажом под ней. По практике тех времен, подобные помещения в правительственном квартале многими использовались для складов из-за их близости к причалу на Темзе, что позволило заговорщикам, не вызывая никаких подозрений, под видом дров доставить в лучшее для задуманного ими намерения место сначала 20 уже приобретенных бочек пороха, а к середине лета — еще 16, общим весом около 2,5 тонн.
В начале августа в очередной раз перенесли открытие парламентской сессии, на этот раз с октября на начало ноября. Это дало возможность отработать последние детали заговора, к которому присоединились еще двое участников: состоятельный и высокопоставленный Эверард Дигби, лично королем Яковом в свое время посвященный в рыцари, который взял в аренду замок Каутон-Корт близ города Альстер в Воркшире, где планировалось содержать принцессу Элизабет до ее возведения на престол, и Фрэнсис Трешем, двоюродный брат Роберта Кейтсби, с которым он воспитывался в детстве, участник антиелизаветинского восстания 1601 года и нескольких миссий в Испанию вместе с Томасом Винтуром и Гаем Фоксом.
Ошибка заговорщиков
Именно Трешему приписывают (но это так и не доказано) авторство письма, которое в субботу 5 ноября получил его свояк (муж сестры) член палаты лордов Уильям Паркер, 4-й барон Монтигл. Анонимный доброжелатель советовал ему не идти на первое заседание парламента, а найти предлог, чтобы «отбыть в свои имения, где переждать опасность» , пока «Бог и человек» не накажут «ужасным ударом … бесчестие нашего времени» . Письмо следовало сжечь, но слуга зачитал его вслух в присутствии гостей, поэтому лорд Монтигл немедленно предупредил об опасности государственного секретаря Роберта Сесила, 1-го графа Солсбери. Короля, который как раз был на охоте, поставили в известность только 11 ноября, и по его приказу на следующий день Тайный совет постановил в понедельник 14 ноября провести проверку парламента, «как сверху, так и снизу» .
К этому времени о раскрытии их замысла уже стало известно заговорщикам — Томас Уорд, слуга барона Монтигла, рассказал об анонимном письме своему родственнику Джону Райту, а тот, поняв о чем речь, — Роберту Кейтсби.
Подозрение в предательстве пало на Трешема, который особенно беспокоился о безопасности католиков, которые могли пострадать от запланированного взрыва, но он сумел убедить своего двоюродного брата в непричастности к письму. Для уверенности Томас Перси нашел повод посетить своего работодателя Генри Перси, 9-ого графа Нортумберленда, чтобы выведать нет ли случайно каких-то слухов о письме к Монтиглу, и с хорошими новостями в воскресенье, 13 ноября встретился с Кейтсби и Винтуром. На заключительном совещании было решено не отступать от плана, а всем заговорщикам — уехать из Лондона, кроме Гая Фокса, который, имея опыт артиллериста, взялся взорвать бочки с порохом.
Роковая поимка Гая Фокса
На следующий день Фокса и обнаружили в подвале парламента, когда он как раз возился возле большой кучи дров. Джона Джонсона, слугу Томаса Перси, как он назвался, задерживать не стали, и Фокс свободно покинул помещение под Палатой лордов. Но во время следующего обыска, проведенного в ночь на 15 ноября 1605 года, королевская охрана его снова нашла на том же месте. На этот раз Фокса обыскали. При нем нашли фонарь, дорогие как для слуги карманные часы, огнепроводный шнур и трут, под вязанками хвороста, дров и углей — бочки с порохом.
Новость мгновенно разлетелась по Лондону. Как оказалось, вопреки приказу мало кто из заговорщиков покинул город, Томас Винтур даже поехал в Вестминстер, чтобы посмотреть, что там происходит. Впрочем, все они успели уехать до закрытия городских ворот. Семеро из них добрались до усадьбы Уильяма Кейтсби в Эшби-Сент-Леджерс в Нортгемптоншире, оттуда — Данчера, где соединились с группой, возглавляемой Эверардом Дигби. На импровизированном совещании Кейтсби призвал взяться за оружие, чтобы поднять католические регионы Англии.
Тем временем в Лондоне в присутствии короля прошел первый допрос «Джона Джонсона». Он держался с достоинством, что отметил Яков в своем дневнике, сохранял спокойствие и настаивал на единоличном замысле взорвать Палату лордов с помощью случайно найденных бочек с порохом. Это звучало крайне неубедительно и в розыск объявили его «хозяина» Джона Перси, в доме которого обнаружили католическую атрибутику. Обыски прошли и в помещениях т.н. криптокатоликов, главным образом из числа причастных к антиелизаветинскому мятежу 1601 года. Слуги одного из них, богатого коневода Амвросия Руквуда, выдали Роберта Кейтсби, Роберта Киза, братьев Винтур, братьев Джона и Кристофера Райтов и Джона Гранта, которые часто собирались в их доме.
Охота за оставшимися заговорщиками
17 ноября, получив разрешение Якова I применить пытки, «Джона Джонсона» в Тауэре начали пытать на дыбе, на которой он провисел пока вечером следующего дня не признался кем является на самом деле и не выдал причастных к заговору.
В это время Кейтсби с товарищами на похищенных в замке Уорвик лошадях добрались до Норбрука, чтобы забрать оружие и боеприпасы, а оттуда — в усадьбу Гольбеш в Стаффордшире, принадлежавшую их симпатику Стивену Литтлтону, где к ним присоединился Томас Винтур. Большинство было в отчаянии — их никто не поддержал, даже из членов семей, напуганных перспективой оказаться причастными к заговору против короля. Кейтсби заявил, что не отступит.
Но плана дальнейших действий не было, как не было и надежд на успех.
Группа распалась — Эверард Дигби заявил о намерении сдаться, братья Винтур, Томас Бейтс и Литтлтон — просто сбежали когда взорвался порох, который заговорщики пытались просушить. С Кейтсби остались Руквуд, братья Райт, Перси и Джон Грант — только те, кто не мог свободно передвигаться, практически потеряв от взрыва зрение. Большинство из них было застрелено утром 18 ноября, когда дом взял штурмом отряд сэра Ричарда Уолша, верховного шерифа Вустершира, расследовавшего ограбление замка Уорвик.
Взятых в плен Гранта и Руквуда отправили в Лондон.
В Лондон отослали и изображение Девы Марии и золотое распятие, найденные в руках умирающего Кейтсби, чтобы продемонстрировать «запретные папистские символы», вдохновившие заговорщиков.
Суд над заговорщиками
Вскоре были схвачены Бейтс, Киз и Дигби. 22 ноября — Трешем, чуть позже — Томас Винтур, 18 января 1606 года — его брат Роберт. К большинству из них пытки не применяли: одной угрозы ими было достаточно, чтобы все признались в заговоре. Но вину признал лишь один — Дигби, рассчитывая на снисхождение короля, с которым он еще недавно вместе охотился.
Подозрение в участии в заговоре пало и на графа Нортумберленда, встречавшегося с Генри Перси накануне запланированного взрыва, и на священника-иезуита Генри Гарнета, узнавшего о намерении взорвать парламент во время исповеди Кейтсби, которого безуспешно пытался отговорить от задуманного. Оба были арестованы и помещены в Тауэр.
В понедельник 6 февраля в Уайтхоле начался суд над восемью уцелевшими заговорщиками. Скрытым от посторонних глаз, за процессом в Звездной палате наблюдал король Яков I. В своей речи Генеральный прокурор Англии и Уэльса сэр Эдвард Кок представил заговор как подлый замысел предателей-иезуитов. Он требовал для всех причастных к государственной измене смерти «между небом и землей, которых они недостойны», — «повешения, потрошения и четвертования», когда осужденного вешают, но не дают умереть, затем кастрируют и сжигают его половые органы на глазах жертвы, после чего еще живому вырезают внутренности и обезглавливают. Жюри присяжных единодушно одобрило приговор.
Казнь причастных к заговору
Просьбы Бейтса и Роберта Винтура о помиловании были отклонены. Признание вины не помогло и Дигби, который просил о казни обычным обезглавливанием.
Тела Кейтсби и Перси, похороненных возле места их гибели, эксгумировали, чтобы 9 февраля (30 января) публично отсечь головы и выставить их на сваях возле Вестминстера. Рядом повесили и голову Трешема, который не дожил до суда и умер в тюрьме. Далее настала очередь Эверарда Дигби, Роберта Винтура, Джона Гранта и Томаса Бейтса. Их привязали к деревянным лесам и потащили лошадьми по переполненным улицам Лондона к месту казни в церковном дворе собора Святого Павла.
На следующий день в Старом дворцовом дворе Вестминстера напротив Палаты лордов, которую они намеревались взорвать, были казнены Томас Винтур, Амброуз Руквуд, Роберт Киз и Гай Фокс. Киз пытался покончить жизнь самоубийством, бросившись с эшафота вниз головой, но уцелел, и его повесили, еще живого кастрировали, выпотрошили и обезглавили. Гаю Фоксу, хоть и обессиленному пытками, повезло больше — он прыгнул с эшафота с накинутой петлей и сломал шею, избежав мученической смерти.
Стивена Литтлтона казнили в Стаффорде. Его дядю Гамфри Литтлтона и отца Эдварда Олдкорна за недонесение о заговоре — 17 апреля 1606 года в Вустере.
Последним судили отца Генри Гарнета, которого Эдвард Кок обвинил в заговоре с целью убить короля и его сына, а также «изменить правительство королевства и истинное поклонение Богу, установленное в Англии». 13 мая его казнили в церковном дворе собора Святого Павла. От ужасных мучений перед смертью Гарнета спасла толпа, которая потянула его за ноги, задушив в петле. Никто из многочисленных свидетелей на этот раз не аплодировал, когда палач поднял руку со словами «Вот сердце предателя». Голову Гарнета, выставленную на свае у Лондонского моста, кто-то повернул так, чтобы отвести его взгляд в небо.
Достаточных доказательств вины Генри Перси, 9-го графа Нортумберленда, следствие не нашло, но ему инкриминировали незаконное направление Томаса Перси в отряд королевской охраны, оштрафовали на 30 тысяч фунтов (где-то 6,6 млн фунтов стерлингов в ценах 2019 года), и продержали в Тауэре 16 лет, пока не освободили в 1621-м подслеповатым и практически глухим.
Что было после «Порохового заговора»?
«Пороховой заговор» дал основания парламенту еще больше ужесточить наказание рекузантов, уже летом 1606 года введя т.н. Клятву верности, которая требовала от католиков отречения от своего «еретического» учения, и восстановить систему елизаветинских штрафов и ограничений. Впрочем, период правления Якова I отличался определенной снисходительностью и мало кто подвергся преследованиям.
Ждать эмансипации римо-католикам Британии пришлось чуть ли не два века. Первыми против их дискриминации выступили колонии в Канаде, Квебеке и Новой Англии. Под влиянием многочисленных петиций в 1778 году католикам разрешили владеть недвижимостью и наследовать землю, еще через четыре года — создавать школы, к концу XVIII века — предоставили право на профессиональную деятельность среднего класса, такую как юридическая практика, преподавание в университетах, и возможность занимать низшие чины в армии и судебной власти. После вхождения Ирландии равноправной составляющей в Британское содружество политические права католиков существенно расширил принятый парламентом 24 марта 1829 года «Билль об эмансипации», который среди прочего предоставил им право избираться в парламент.
Закон о праздновании 5 ноября (по старому стилю) как «радостный день благодарности за спасение» действовал до 1859 года. Однако традиция запускать в этот день фейерверки и жечь соломенное чучело Гая Фокса сохранилась и сегодня известна как «Ночь костра». Сохранился и древний ритуал — перед началом первого заседания очередной парламентской сессии группа военных в средневековых доспехах обходит парламентские подвалы, проверяя все ли в порядке.
Интересный факт
Исследование, проведенное в 2003 году Центром изучения взрывчатых веществ при университете Абериствит в Уэльсе, свидетельствует, что взрыв заготовленного заговорщиками пороха привел бы к полному разрушению стен в радиусе 35 метров и частичному — в радиусе 90 метров. То есть взрывом было бы уничтожено и Дом парламента и Вестминстерское аббатство, повреждения получили бы и здания на улице Уайтхолл, где находилась резиденция короля