Наполеон Бонапарт и переворот 18 брюмера

Государственный переворот 18 брюмера VIII года Республики (9 ноября 1799 года) был «верхушечным». Члены Директории знали о готовящемся перевороте, а Э.Ж. Сиейес, вошедший в состав Директории в 1799 году, принял в нем участие как один из организаторов. В подготовке переворота принимал участие и Роже Дюко – еще один член Директории. Председателем Совета пятисот был брат Бонапарта Люсьен (именно он спас его в критический момент, когда переворот чуть не был сорван негодующими депутатами).

Факторы успеха переворота 18 брюмера

Но для успеха переворота необходима была поддержка армии, которая также была настроена против Директории. «Должна быть одна голова и одна сабля, которая должна подчиняться этой голове», – утверждал Э.Ж. Сиейес. В качестве такой «сабли» предполагался молодой генерал Жубер, но он был убит в сражении. В итоге выбор пал на молодого (в 1799 году ему было всего 30 лет) талантливого генерала Бонапарта, пользовавшегося в народе репутацией республиканца и популярностью в армии. Возвращение генерала Бонапарта из египетской кампании было встречено как неожиданный подарок судьбы. «Вот человек, который нам нужен», – заявил будто то бы Сиейесу генерал Моро, которого также прочили в качестве «сабли».

Вечером 19 брюмера несколько десятков депутатов обеих палат приняли на себя смелость утвердить предложенные им заговорщиками решения. Непосредственный итог 18–19 брюмера – передача исполнительной власти трем консулам, а остатков законодательной власти – двум комиссиям по двадцать пять человек из числа депутатов Совета старейшин и Совета пятисот, которые должны были легитимировать переход власти от Директории консулам.

«Никогда новая власть не установлялась с большею легкостью и не встречала менее препятствий…». К концу XIX века французское общество настолько устало от режима Директории, что восприняло государственный переворот 18 брюмера без особенного волнения, выжидая лишь дальнейшего развития событий. В целом отношение общества к перевороту можно оценивать в диапазоне от нейтрального до умеренно положительного с элементом недоверия и с надеждой на большую стабильность, на мир и отказ от крайностей. Париж отнесся к перевороту спокойно, если не инертно: оваций не устраивали, не помогали и не мешали, в городе почти у всех были довольные лица, рабочая масса выказывала сочувствие, не становясь на чью-либо сторону. Но как писала современница, «к удовольствию примешивается недоверие». Финансовые, деловые, коммерческие круги также вздохнули свободнее. Полиция докладывала о вполне удовлетворительном настроении умов. О Директории никто не жалел; о конституции – немногие. «Франция признала свершившийся факт». Более того, как писал Ф. Минье, «18 брюмера приобрело громадную популярность… Все, начиная с партии Сьейеса и кончая роялистами 1788 г., радовались 18 брюмера и рассчитывали на будущие политические выгоды от этого переворота». Все с нетерпением ждали дальнейших шагов новых властей.

Новая власть

Переворот 18 брюмера VIII года (9 ноября 1799 года) должен был завершиться созданием новой системы власти. «Даже самые деятельные споспешники 18 брюмера не желали, чтоб диктатура продолжалась долее того времени, как нужно было для осуществления условных изменений в Конституции». Но на первом этапе специальным законом был определен режим временного Консульства. Власть Директории была упразднена. Сиейес и Дюко подали в отставку, Барраса принудили уйти в отставку, еще двое членов Директории – Гойе и Мулен – были арестованы.

Временное управление (исполнительная консульская комиссия) состояло из трех консулов. Двое из них – Сийес и Роже Дюко – были перед этими членами Директории, третьим стал генерал Бонапарт. Как отмечали историки, внешне это выглядело как сокращенное издание Директории.

11 ноября 1799 года состоялись «выборы» председателя (Первого консула). Л.А. Тьер писал о том, что «несмотря на то, что лета и положение Сийеса, казалось, предоставляли эту честь ему, Дюко сказал генералу Бонапарту: «Займите первое место, и начнем». Бонапарт, заметив недовольство Сиейса, немедленно занял кресло председательствующего, однако, решил пойти на временный компромисс, предложив не выбирать постоянного председателя. П.М. Лоран писал, что Сиейес, который «льстил себя надеждой быть президентом, спросил своих товарищей: “Кто же у нас будет президентом” – воображая, что они уступят ему эту честь. Но Роже Дюко живо ответил: “Разве вы не видите, что президент – генерал Бонапарт?”». Стилистические тонкости не отменяют сути – Бонапарт не собирался отдавать никому власть, хотя из тактических соображений не желал немедленно заявлять о своих претензиях. В результате члены консульской комиссии не стали избирать постоянного председателя, решив, что его обязанности должен был выполнять поочередно каждый из них с ежедневной ротацией. Замещение кресла председательствующего (дежурного консула) осуществлялось в алфавитном порядке – первым председательствующим стал генерал Бонапарт, затем его сменил Роже Дюко, после которого кресло председательствующего занял Сийес. Дежурный консул руководил прениями, первым подписывал протокол, неотлучно находился в Люксембургском дворце. В таком порядке консульская комиссия действовала с 11 ноября до 24 декабря 1799 года. Когда консулы разошлись, Сийес с решимостью заявил Талейрану и Редереру: «У нас теперь есть повелитель, который знает все, может все и хочет сделать все». Было ясно, кто в этом триумвирате главный, за кем стоит реальная сила и у кого действительная власть. Однако, пока не была принята Конституция VIII года, о единоначалии и тем более о военной диктатуре не было и речи. Генерал Бонапарт вел себя подчеркнуто корректно и даже сменил военный мундир на штатский сюртук. Новая власть всячески стремилась подчеркнуть свое республиканское происхождение и гражданскую направленность. Она отменила закон о заложниках и насильственном займе, позволила вернуться изгнанным после 18 фрюктидора священникам, отменила свое собственное недальновидное решение о ссылке крайних республиканцев.

Временные консулы, помимо исполнительной власти пяти директоров, получили права законодательной инициативы в вопросах определения нового государственного строя Франции. Они призваны были «восстановить порядок во всех частях управления; восстановить внутреннее спокойствие и доставить Франции выгодный и прочный мир». Предполагалось, что главным законодателем станет Сийес, Бонапарту предназначалась роль администратора. Одновременно с учреждением временного Консульства 19 брюмера был издан декрет, прерывающий работу Совета старейшин и Совета пятисот. Они должны были из своего состава избрать для подготовки законопроектов и текста новой конституции по одной специальной комиссии из двадцати пяти человек. Комиссии призваны были легитимировать власть временных консулов и могли выносить постановления относительно всех вопросов организации исполнительной власти. Все акты, носящие законодательный характер, должны были вотироваться в комиссии Совета пятисот, а затем в комиссии Совета старейшин. «Обе эти комиссии, как указывает А. Вандаль, – представляли собой “парламент в миниатюре”». Комиссиям для осуществления их задач было предоставлено два месяца, а временным консулам (Бонапарту, Сийесу и Роже Дюко) – три. «Комиссии были разделены на отделения финансов, законодательное и конституционное и соединялись только для утверждения предложений правительства».

Новая конституция Франции

Новая конституция была обнародована 15 декабря 1799 года и вступила в законную силу после плебисцита в соответствии с декретом 17 февраля 1800 года. А первое заседание коллегии трех консулов, назначенных новой конституцией, состоялось уже 25 декабря 1799 года (за десять дней до обнародования конституции и за 54 дня до ее вступления в законную силу). С этого дня Бонапарт перестает вести себя как один из равных консулов, беря не только инициативу, но и всю власть в свои руки. В первый же день заседания трех консулов были назначены ключевые члены нового правительства – министры юстиции (этот пост Камабсерес, ставший вторым консулом, уступил А.Ж. Абриалю.), иностранных дел, флота и колоний сохранили свои посты (министра иностранных дел Рейнара 22 ноября сменил Талейран). Военным министром, министром финансов и внутренних дел были назначены соответственно Бертье (доверенный человек Бонапарта), Годэн (предложенный Сиейесом как опытный специалист) и ученый Лаплас как представитель научного сообщества. Полицейское ведомство осталось за Жозефом Фуше, несмотря на возражения Сиейеса. Государственным секретарем был назначен Г.Б. Марэ, его помощником – экс-секретарь Директории Лагард. В целом в этот период окружение Бонапарта составляли деятели 1789 года. Новая власть усиленно подчеркивала свой демократизм. Жан Тюлар справедливо указывает, что «из бывшей Директории в новое правительство вошли два консула и четыре министра. Государственный переворот был совершен в интересах не новых людей, а нового режима». Но не менее справедливо и ценно и другое утверждение, сделанное А. Вандалем: «Талант Бонапарта в том и проявился, что он, переменив систему, сохранил людей; со старым штатом служащих он создал новое правительство». В действительности решающее значение имели не эти люди, а Бонапарт – главное лицо и фактический двигатель режима. Но пока военно-авторитарный режим умело рядился в республиканскую тогу. Однако на 19 января 1800 года Наполеон уже назначил переезд в Тюильри – основную резиденцию французских королей, начиная с Людовика XVI.

Наполеон Бонапарт — император

Честолюбие генерала Бонапарта простиралось гораздо дальше роли первого консула, избираемого на десять лет. После успехов на военном и дипломатическом поприще французское общество в целом было готово к тому, чтобы не просто признать фактическим главой государства Первого консула, но и наделить его полномочиями пожизненного правителя. «После Маренго,…уже ни о чем не говорили, кроме как о наследственных и династических правах, о необходимости сильного правительства, об ослаблении влияния других государственных учреждений, прежде всего – Трибуната, а также о том, что настало наконец время консолидации общества».

Однако то, в какой форме это было сделано, позволяет говорить о том, что переход к пожизненному консульству по форме был своего рода небольшим государственным переворотом при фактическом попустительстве или бессилии высших органов власти Республики. Инициатива исходила от разных лиц. Первый консул, более всех заинтересованный в положительном решении вопроса и исподволь подталкивавший своих соратников, однако, не торопил события. Более того, он даже отправил в почетную ссылку своего брата Люсьена, который излишне суетился, привлекая ненужное внимание и не вовремя опубликовал в октябре 1800 года сочинение «Параллель между Цезарем, Кромвелем, Монком и Бонапартом». Весной 1802 года после внешнеполитических успехов Франции стало ясно, что общественное мнение полностью готово к переменам. Оставалось сломать сопротивление «политического класса» Франции. За дело взялся второй консул Камбасерес, который подсказал Трибунату, что следует наградить Бонапарта за его выдающиеся успехи. Трибунат 6 мая 1802 года вынес соответствующее постановление (правда, как указывал П. Ланфре, председатель Трибуната Шабо, предлагая Трибунату «заявить желание, чтоб генералу Бонапарту, Первому консулу было дано блистательное доказательство национальной признательности», был уверен, что речь идет лишь о засвидетельствовании, а не принятии решения о пожизненном консульстве, и отправил делегацию к Первому консулу. Бонапарту дали понять, что речь идет о почетной награде, но этого было явно недостаточно для Первого консула. Предложение Трибуната было передано в Сенат, но и сенаторы, несмотря на уговоры, притворившись, что поверили в скромность Первого консула, согласились предложить Бонапарту не пожизненное консульство, а лишь избрать его заранее Первым консулом еще на десять лет (постановление 8 мая 1802 года). И здесь был использован прием, который опробовался ранее при утверждении Конституции VIII года и потом еще не раз помогал бонапартистскому режиму (как первому, так и второму – в середине XIX века). Было решено, минуя официальные органы власти, получить одобрение нации. Бонапарт, крайне раздосадованный и даже взбешенный скромным подарком Сената, лицемерно заявил, что без согласия нации он не может принять на себя такую «жертву». «Народный голос облек меня верховною властью. Я не считал бы себя обеспеченным относительно доверия, если бы акт, уполномочивающий меня на это, не был еще раз утвержден народом». Таким образом, был избран путь прямого обращения к нации. Вопрос состоял только в том, кто и как должен осуществить это обращение. Государственный совет, созванный вторым консулом и верным помощником Бонапарта Камбасересом, должен был дать ответ на этот вопрос. Но советники в своем желании угодить Бонапарту пошли еще дальше. Член Госсовета Биго де Преамене предложил «не стеснять изъявления народной воли рамками сенатского решения». Другой советник – П.Л. Редерер – конкретизировал эту идею, предложив вынести на референдум уже не один вопрос о пожизненном консульстве для Бонапарта, но также и вопрос о праве Первого консула назначать преемника. По мнению Редерера, именно такая постановка вопроса должна была гарантировать стабильность, которую столь активно отстаивал Сенат. К представительным органам решили не обращаться. В результате решение о проведении плебисцита было принято административным совещательным органом, без учета позиции законодательных органов и Охранительного сената. Наполеон для видимости раскритиковал Редерера и из осторожности предложил убрать из опроса статью о праве назначения преемника. Сенат, Трибунат и Законодательный корпус лишь известили о принятом решении. Сенаторы оказались крайне недовольны, тем не менее были вынуждены создать специальную комиссию, чтобы решить, что делать дальше. Однако комиссия не оправдала надежд Сената, решив 17 мая, что сделать уже ничего нельзя. Трибунат и Законодательный корпус приняли свое поражение без боя. Плебисцит путем открытой подачи голосов прошел более чем успешно. 2 августа 1802 года Сенат объявил результаты плебисцита: за пожизненное консульство проголосовали три миллиона пятьсот шестьдесят восемь тысяч восемьсот восемьдесят пять активных граждан, против – всего лишь восемь тысяч триста семьдесят четыре. Из 60 тыс. проголосовавших парижан «против» выступили только восемьдесят. Но утвердительных голосов в этот раз было на полмиллиона больше, чем в VIII году. На основании результатов плебисцита Охранительный сенат издал органический сенат-консульт, в котором указывалось, что, заслушав доклад специальной комиссии, которая констатировала побеlные результаты голосования, «французский народ назначает и Сенат провозглашает Наполеона Бонапарта пожизненным первым консулом». Так начался период личного правления Наполеона. Как правильно отмечал французский юрист Ш. Боржо, плебисцит о пожизненном консульстве:

…приблизился к выборам. Он потерял свой учредительный и общий характер, получив исключительный и специальный. С этого момента такие черты господствовали во всех наполеоновских плебисцитах

Укрепление власти Первого консула

Фактическое укрепление власти Первого консула после вступления в силу Конституции X года было закреплено органическим сенатус-консультом Конституции 16 термидора X года Республики (4 августа 1802 года). Главное новшество этого акта – установление пожизненного срока полномочий всех консулов (изначально речь шла только о Бонапарте, однако он, желая отблагодарить Ж.Ж. Р. Камбасереса и понимая всю его полезность, настоял на том, чтобы все консулы стали пожизненными, как в настоящее время, так и на будущее). В этой же статье говорилось о том, что консулы являются членами Сената и его председателем. Второй и третий консулы назначались Сенатом по представлению Первого. Сенат мог два раза отклонить кандидатуру, предложенную Первым консулом, но третье предложение Первого консула было обязательным для Сената.

Утверждение Бонапарта пожизненным консулом изменило государственный строй. Если раньше, как писали авторы известного труда «История Европы», Бонапарт «считал нужным разыгрывать из себя президента республики на американский лад», то отныне он обзаводится внешними атрибутами монарха и ведет себя как монарх. Отныне день рождения Наполеона Бонапарта 27 термидора (15 августа) предлагалось отмечать как праздничный. Вместо 500 тысяч франков в год, который за свою службу получал Первый консул по Конституции VIII года, пожизненный консул стал получать 6 млн франков.

Второе по важности новшество – признание права Наполеона назвать своего преемника, что по существу было формой права наследования престола. На этот счет Конституция X года установила специальный порядок представления Первым консулом своего преемника. Преемник должен был принести присягу Республике в присутствии всех высших чиновников и депутатов, судей, высшего духовенства и так далее. Первый консул мог назначить преемника с условием наследования высшей должности после своей смерти. В таком случае на заседание Сената призываются второй и третий консулы, министры и председатели отделений (sections) Государственного совета. В их присутствии бумага, скрепленная печатью Первого консула, в которой изложена его рекомендация, передается государственному секретарю. Эта бумага подписывается всеми, кто присутствует на этом акте. Государственный секретарь передает ее в правительственные архивы в присутствии министров и председателей отделений Государственного совета. Первый консул мог отозвать свое решение о назначении преемника. В случае, если Первый консул не оставит никого в качестве своего преемника, это могут сделать второй и третий консулы по отдельности.

Власть Первого консула также была увеличена и в других вопросах. Именно он (а не законодательный корпус) теперь ратифицирует договоры о мире и союзе после получения рекомендации Тайного совета. Единственное условие (вряд ли правильно было называть это ограничением) – до обнародования договоров консул должен сообщить об этом Сенату. Как фактический глава государства, Первый консул получил также право помилования. Цивильный лист на содержание Первого консула составил шесть миллионов (не сравнить со скромными пятьюстами тысячами франков в 1799 году), второго и третьего консулов – миллион двести тысяч.

Пожизненное консульство уже означало фактический и даже юридический отказ от республики, ознаменовало разрыв Бонапарта с соратниками и сподвижниками по государственному перевороту. Ни Бонапарт, ни его приспешники не собирались останавливаться на достигнутом. Впереди пожизненного консула ожидал главный приз – императорская власть. Вальтер Скотт, характеризуя личность Наполеона, писал о его неуемной жажде власти. «Необъятная власть, которой Бонапарт уже пользовался, казалось, только потому была ценной в его глазах, что она могла дать ему возможность обрести еще большую власть, и подобно азартному отчаянному игроку, он продолжал удваивать свою ставку до тех пор, пока фортуна, столь долго ему благоприятствовавшая, наконец восстала против него и обрекла на окончательную погибель». Действуя от имени революции и доведя до реализации ряд необходимых реформ, в том числе в сфере законодательства (в первую очередь, конечно, речь должна идти о Гражданском кодексе Франции), в сфере политической Наполеон осуществил контрреволюционный переворот, превратив первую Французскую республику в империю.

Пожизненное консульство

Переход к единоличной власти начался уже в 1799 году с установления консульского режима. Пожизненное консульство ознаменовало фактическое установление монархии. Оставалось лишь обеспечить наследственные права и оформить действительную монархическую власть в форме империи. Однако действовал Наполеон достаточно осторожно и стремился доказать, что «только наследственная власть…может отвратить контрреволюцию». После смерти Бонапарта ни один избранник народа не сможет удержать власть. Ни один из генералов не сможет быть главнокомандующим армией и тем более стать во главе правительства. Это утверждение, однако, не объясняет, почему в таком случае наиболее достойным предполагается наследник престола. Но ответ на этот вопрос уже не требовался. Как и ранее, при получении пожизненного консульства Наполеон стремился к тому, чтобы официальные органы от имени французской нации сами просили его принять на себя дополнительную ношу. И такое обращение было организовано: 27 марта 1804 года Сенат по предложению Фуше обратился с просьбой к «великому человеку», чтобы он завершил свое дело, сделав его таким же бессмертным, как и его слава, то есть сделал свою власть наследственной. Государственный совет по этому поводу провел в дебатах четыре заседания, но не пришел ни к какому соглашению. Более того, семь советников высказались за отсрочку вопроса. Люсьен Бонапарт грозил колебавшимся (даже сам Камбасерес боялся империи) обратиться к армии. «Армия была, в сущности, рычагом, который двигал все государство». 23 апреля 1804 года член Трибуната Кюре внес предложение о том, чтобы провозгласить Первого консула Наполеона Бонапарта императором французов и объявить императорское достоинство наследственным.

Итак, Трибунат, который не так давно был воплощением оппозиции, проявил необходимую инициативу. Нужно было получить согласие других органов на это предложение. Наполеон из Сен-Клу 5 флореаля XII года (25 апреля 1804 года) обратился к Сенату с предложением «изложить ему все, что Сенат думает по этому поводу». Наполеон писал, что ему чрезвычайно важны «советы вашей мудрости и опытности». «Вы считаете наследственность верховной власти необходимой для ограждения народа от заговоров наших врагов и от волнений, вызываемых соперничающими честолюбиями». «Я приглашаю вас, – писал он, – объяснить мне вполне вашу мысль».

Но Сенат занял выжидательную позицию, была избрана комиссия, которая стала ждать решения Трибуната. В Трибунате на заседании 30 апреля Кюре развил свое предложение, и оно было поддержано всеми ораторами при громких рукоплесканиях (кроме известного своей принципиальной позицией Карно, который тем не менее изъявил готовность подчиниться тем мерам, против которых он возражал). Трибуны словно соревновались в выражении своей любви к Наполеону. Специально созданная по этому вопросу комиссия Трибуната 3 мая 1804 года представила доклад, в котором подтвердила общее желание сосредоточить власть в руках одного лица и сделать ее наследственной. Предполагалось, что от семьи Бонапарта, более чем от какой-либо другой, можно ожидать сохранения прав и свободы избирающего его народа и всех учреждений, которые могут права и свободы гарантировать. Положительное решение Трибуната было передано Сенату, которому не оставалось ничего другого, кроме как просить Наполеона стать императором. 14 флореаля (4 мая) Сенат на вопрос Первого консула ответил, что считает нужным в интересах французского народа доверить управление Республикой Наполеону Бонапарту как наследственному императору. Правда, при этом сенаторы пытались обусловить свое согласие увеличением полномочий Сената, но это поползновение Сената было с негодованием отвергнуто Бонапартом: «Они хотели в одно и то же время законодательствовать, судить и управлять. Подобное соединение власти было бы чудовищно; он не потерпит этого», – заявил Наполеон на заседании Государственного совета. Члены законодательного корпуса, оказавшиеся в Париже, также проголосовали за наделение Первого консула императорским достоинством. После согласия всех высших органов власти решение от 16 мая 1804 года было оформлено в Сенате под председательством второго консула Камбасереса в Сен-Клу, 18 мая 1804 года – органическим сенатус-консультом.

Требовалось еще проведение плебисцита, хотя уже 16 мая 1804 года Наполеон принял титул императора. Любопытно, что он именовался императором Республики. В речи консула Камбасереса, на которого было возложено Сенатом отдать Бонапарту ответ от имени нации, говорилось о несомненной пользе, сопряженной с правом престолонаследия, которую в течение многих веков испытывал французский народ, и о горестном опыте «противоположной системы». На основании этого от имени французского народа Камбасерес заявил о желании французского народа вернуться к монархии и предоставить всю полноту власти императору Наполеону. Лидеры республики достаточно легко пошли навстречу перевороту, ожидая от него укрепления своего положения. Наполеон скромно согласился принять титул, который, по его мнению, должен способствовать благоденствию и «может быть небесполезен для славы нации». 18 мая 1804 года в ответ на органический сенатус-консульт, которым Наполеон призывался к восшествию на трон в достоинстве императора, Бонапарт отвечал: «Утверждение права престолонаследия я предоставляю на рассмотрение французского народа». Но это была не ложная скромность и не демократизм. Здесь имел место свой расчет. Ему нужно было стать императором всех французов, а не монархом, которого назначили законодатели. И тогда в любом споре с коллегиальными органами Наполеон мог сказать, что он единолично представляет французскую нацию. У французского народа спросили «относительно наследственности императорского достоинства в прямом, кровном, законном и усыновленном потомстве Наполеона Бонапарта и в прямом, кровном и законном потомстве Жозефа Бонапарта и Людовика Бонапарта». Референдум, как и следовало ожидать, дал положительный ответ: три миллиона пятьсот семьдесят две тысячи триста двадцать девять граждан, дали согласие на утверждение наследственной власти императора.

Присяга Наполеона демонстрирует, что он все еще опасался слишком раздражать республиканцев, и поэтому использовал республиканскую терминологию. Парадокс заключался в том, что император клялся «охранять целость владений республики…и управлять государством, имея единственной целью выгоды, благоденствие и славу французского народа». По предложению Талейрана были учреждены должности шести высших сановников империи. Жозеф Бонапарт стал «великим избирателем» (электором), усердие Камбасереса было награждено возведением его в звание имперского архиканцлера, пост государственного великого канцлера был предназначен для Евгения Богарнэ. Третий консул Шарль Франсуа Лебрен назначен архиказначеем. В марте 1808 года были воссозданы титулы для новой знати. Между 1808 и 1815 годами появились 31 герцог, 452 графа, 1 500 баронов, 1 472 рыцаря. Появились принцы, высшие сановники, маршалы, камергеры и пажи. В число высших сановников империи вошли и другие сподвижники Наполеона, и его родственники. Луи Бонапарт был назначен великим коннетаблем, Мюрат – великим адмиралом. Статус этих должностей являлся очень высоким, они следовали непосредственно вслед за французскими принцами. Однако реальная исполнительная власть осуществлялась министрами, а Наполеон запретил высшим имперским сановникам занимать министерские должности.