Компрометирующие материалы на Михаила Тухачевского, военачальника Красной армии времен Гражданской войны в России и попытки экспорта революции в Польшу в 1920 году, маршала Советского Союза с 1935 года, органы госбезопасности СССР начали собирать еще в 1920-х годах. Впрочем, это была общая практика, ведь папки с такого рода материалами в ГПУ-НКВД собирались даже на таких деятелей, которые так и не подпали под репрессии (например, на Никиту Хрущева или Георгия Маленкова). После того, как осенью 1936 года НКВД возглавил Николай Ежов, этим материалам было придано особое значение. Этому поспособствовала определенная «оппозиционность» Тухачевского, ведь маршал нередко критиковал управленческие решения сталинского руководства в военной сфере, указывая, в частности, на их некомпетентность. В частности, еще с 1935 года он настаивал на том, что основной опасностью для СССР является Германия, несмотря на тесное военное сотрудничество этих двух стран. Мало того, именно перед Тухачевским Иосиф Сталин в свое время письменно извинился за необоснованную критику его видения реформ в армии. Такое не забывается, хотя было это еще в далеком 1932 году.
Дело Тухачевского
Есть несколько версий относительно конкретных поводов для начала «дела Тухачевского», но все они сходятся в одном — Сталин видел в военных деятелях своих потенциальных соперников. Именно поэтому он отдал распоряжение об аресте Тухачевского и других военных командиров, которых считал наиболее опасными. Часть из обвиняемых по делу Тухачевского (бывшие комкоры Витовт Путна и Виталий Примаков) были арестованы еще в августе 1936 года по делу армейской «военно-троцкистской организации». Однако лишь в мае 1937 года, то есть после соответствующего прессинга следователей, они признали себя виновными в участии в «военно-фашистском мятеже» и дали показания на ряд представителей военной верхушки СССР, которые и были сразу арестованы.
Таким образом, на скамье подсудимых оказались маршал Михаил Тухачевский, бывший 1-й заместитель наркома обороны; командармы 1-го ранга Иона Якир и Иероним Уборевич, которые перед арестом были командующими, соответственно, Киевского и Белорусского военных округов; командарм 2-го ранга Август Корк, который перед арестом возглавлял Военную академию имени Фрунзе; комкоры Роберт Эйдеман, бывший председатель Центрального совета «Осоавиахим»; Витовт Путна (арестован в августе 1936), бывший военный атташе в Англии; Борис Фельдман, бывший начальник Управления по командному и начальствующему составу РККА; Виталий Примаков (арестован в августе 1936), основатель «красного казачества» в Украине, который перед арестом был заместителем командующего Ленинградского военного округа. Вместе с названными деятелями должен был быть и армейский комиссар 1-го ранга Ян Гамарник, но в ожидании неизбежного ареста после увольнения с должности начальника Политуправления Красной Армии он 31 мая 1937 года застрелился.
Как проходило следствие?
Следствие было коротким, доказательства основывались на личных признаниях. Подсудимые не имели права на адвокатов, приговор обжалованию не подлежал. Обвинения были для того времени «традиционные»: планирование военного переворота, шпионаж в пользу Германии, Польши и Японии, связь с троцкистской и бухаринской оппозицией, намерение передать часть советской территории Германии и Японии, разработка плана поражения Красной Армии в будущей войне с Германией и Польшей.
С 1 по 4 июня в присутствии кремлевской верхушки состоялось военное совещание при народном комиссаре обороны СССР, посвященное прежде всего разоблачению «военной фашистско-троцкистской банды», верхушка которой «состояла из людей, занимавших высокие командные должности в Рабоче-крестьянской Красной армии». В написанном по результатам работы этого совещания и разосланном 7 июня приказе наркомата обороны СССР под названием «Обращение к армии по поводу раскрытия НКВД предательской контрреволюционной военно-фашистской организации в РККА» отмечалось, что арестованные «предатели и негодяи» «ждали помощи от немецко-японских фашистов и за помощь готовы были им отдать Украину, Приморье на Дальнем Востоке». То есть Тухачевского, настойчиво продвигавшего тезис о том, что главным врагом СССР является Германия, обвинили именно в сотрудничестве с ней.
9 июня, за два дня до судебного заседания, Йона Якир обратился с письмом к Иосифу Сталину. Письмо начиналось словами «Дорогой и родной тов. Сталин!» и заканчивалось «Я умру со словами любви к Вам, партии и стране с безграничной верой в победу коммунизма». Якир, признавая свою вину и указывая на согласие с тем, что «приговор может и должен быть один — смерть», все-таки просил о помиловании: «Прошу поверить в возможность моего исправления, поверить в то, что смогу еще принести пользу государству, всего себя отдавая». Резолюция Сталина была краткой, красноречивой и в определенной степени логичной: «Подлец и проститутка».
Вынесение приговора
Все обвиняемые дали признательные показания, хотя и разного веса. 11 июня 1937 года состоялось закрытое судебное заседание Специальной судебной палаты Верховного Суда СССР под председательством Василия Ульриха. В нем приняли участие представители командного звена РККА — маршалы Семен Буденный, Василий Блюхер, командармы 1-го ранга Борис Шапошников и Иван Белов, командармы 2-го ранга Яков Алкснис, Павел Дыбенко и Николай Каширин, комдив Елисей Горячев. Впоследствии большинство из них (за исключением Ульриха, Буденного и Шапошникова) тоже было репрессировано, но в тот день поздно вечером они единогласно утвердили смертный приговор своим бывшим коллегам. Приговор сразу — в ночь на 12 июня, — был приведен в исполнение.
Судебный процесс над верхушкой «военно-фашистской организации в РККА» был закрытым и, соответственно, не публичным. Огласки и даже дополнительных объяснений Сталин не желал. Поэтому когда 17 июня полномочный представитель СССР в США Александр Трояновский, указывая на опасения, что Рузвельту могут «внушить неправильные мысли, которые приведут к нежелательному политическому выводу», обратился к руководству СССР с предложением в неформальной обстановке (он был в отпуске) рассказать Рузвельту о «деле Гамарника, Тухачевского и других», то резолюция Сталина была откровенно отрицательной:
Стоило бы запретить Трояновскому разговор с Рузвельтом или с кем-либо еще о деле Тухачевского и других
Еще в упомянутом приказе НКО СССР от 7 июня говорилось о том, что «нельзя быть уверенными, что эти заклятые враги трудящихся полностью рассказали все, что они сделали. Нельзя верить и тому, что они рассказали обо всех своих единомышленниках и сообщниках». То есть указанный судебный процесс еще до его проведения рассматривался лишь как начало «чисток» в составе РККА. Это вполне подтвердилось событиями после него. Только в течение 9 дней после суда были арестованы как участники «военно-фашистского мятежа» 980 командиров и политработников, среди них — 29 комбригов, 37 комдивов, 21 комкор, 16 полковых комиссаров, 17 бригадных и 7 дивизионных комиссаров.
Определением Военной Коллегии Верховного Суда СССР от 31 января 1957 года все подсудимые по вымышленному делу «военно-фашистского мятежа» были оправданы и реабилитированы за отсутствием состава преступления.
