В начале ХХ века населенная сербами и хорватами Босния и Герцеговина находилась под фактической оккупацией Габсбургской империи на основании решений Берлинского конгресса 1878 года. Австро-Венгрия рассматривала эту территорию, которая имела важное стратегическое значение как плацдарм для усиления своего влияния на Балканах и разрабатывала планы окончательной ее аннексии. В частности, оккупация Боснии и Герцеговины австро-венгерскими войсками положила начало подготовке их к интеграции в состав империи Габсбургов. В правовом отношении суверенитет над провинциями по-прежнему принадлежал султану, но фактически управление ими осуществляла Дунайская монархия, юридически оформленная специальной конвенцией между Австро-Венгрией и Турцией 21 апреля 1879 года.
Подготовка к аннексии Боснии и Герцеговины
Против таких действий энергично выступала Сербия, которая не без основания опасалась, что захват австрийцами Боснии и Герцеговины станет прелюдией к ее аннексии, ведь Габсбурги издавна рассматривали себя в роли «защитников» славянских народов и «собирателей» их земель. Еще в последней четверти XIX века Белград пытался убедить своего покровителя — российского императора Александра III — в необходимости передачи Боснии и Герцеговины Сербии с целью расширения ее выхода к Адриатическому морю и превращения «югославской» монархии в полноценное морское государство. В период «Союза трех императоров» вопрос о принадлежности этой территории по настоянию канцлера Германии Отто фон Бисмарка был «заморожен». Как только альянс австрийского и российского монархов сменился нескрываемым соперничеством, венская дипломатия начала зондировать вопрос о возможности аннексии Боснии и Герцеговины.
В первое десятилетие XX века Османская империя, которая все больше приходила в упадок, попыталась переломить вектор своего развития и после Молодотурецкой революции 1908 года (когда, в частности, была отстранена от власти султана и введена конституция) начала с новой силой заявлять о своих «правах» на Балканы. Это беспокоило венское правительство, которое решилось использовать предоставленное ему Берлинским конгрессом 1878 года право на оккупацию Боснии и Герцеговины для дальнейшей аннексии. Впрочем, необходимо было преодолеть противодействие не только Турции, но и России и Сербии.
Попытка договорится между Австро-Венгрией и Российской империей
Молодотурецкую революцию Австро-Венгрия рассматривала как удобный повод для окончательной аннексии южнославянской территории. В связи с такими намерениями Габсбургов российский министр иностранных дел Александр Извольский считал уместным договориться с Веной о компенсациях для России при признании ею оккупации Боснии и Герцеговины. Он понимал, что этот вопрос австрийцы окончательно уже решили, и при его реализации пришлось бы либо ограничиться малозначимым протестом российской стороны, либо прибегнуть к угрозам, которые могли перерасти в военный конфликт.
15 сентября 1908 года в Бухлау (Чехия) между министрами иностранных дел России Александром Извольским и Австро-Венгрии Алоизом фон Эренталем были достигнуты устные договоренности, по которым российское правительство обещало не возражать против аннексии Австро-Венгрией в Боснии и Герцеговине в обмен на открытие черноморских проливов для прохода своих военных кораблей, а также выразили взаимопонимание по поводу провозглашения полной независимости Болгарии (5 октября 1908 года болгарский князь Фердинанд I зачитал в городе Велико-Тырново Манифест о независимости Болгарии и объявил себя царем).
Аннексия Боснии и Герцеговины
Когда 7 октября 1908 г. Австро-Венгрия объявила об аннексии южнославянских территорий (заменила существующее право оккупации и содержания гарнизонов правом аннексии), против нее с дипломатическим протестом выступили Россия, Сербия и Турция. Российское правительство, не сумев из-за противодействия Великобритании и Франции осуществить намеченные в Бухлау меры в части, касавшейся проливов, выразило крайнее недовольство односторонними действиями Австро-Венгрии. Ослабленная в результате язвительного поражения в войне с Японией 1904-05 годов, Россия стремилась урегулировать боснийский кризис дипломатическим путем. С этой целью Петербург предложил созвать конференцию государств, присоединившихся к Берлинскому соглашению 1878 года.
Сербия, рассматривавшая Боснию и Герцеговину как часть будущего югославского государства, резко протестовала против аннексии, в том числе сразу провела мобилизацию своей армии, надеясь в первую очередь на помощь Петербурга. Великобритания и Франция под разными предлогами отказались от применения каких-либо мер против Габсбургской империи.
Австрийцы в ультимативной форме потребовали от сербов признания аннексии, откровенно угрожая войной, демонстративно начав со своей стороны военные приготовления и сосредоточив значительные вооруженные силы на сербской границе. На стороне Австро-Венгрии решительно выступила Германия. 14 марта 1909 года немецкое правительство предложило России формально признать аннексию путем обмена нотами при условии, что российские власти заранее пообещают принять ее, а Сербия откажется от каких-либо претензий на Боснию и Герцеговину. Царское правительство медлило с решением. 21 марта немецкий посол в Петербурге предъявил ультимативное требование признать аннексию австрийцами Боснии и Герцеговины, отказаться от требования созвать международную конференцию по боснийскому вопросу, а также повлиять на Белград о принятии условий венского правительства. Берлин недвусмысленно заявил о вероятности военных действий своего союзника против Сербии, если ультиматум не будет принят. Немцы открыто шли на крайние меры, заявляя, что настал «лучший момент, чтобы поквитаться с россиянами».
Неготовность Российской империи вступить в войну
В день получения германского ультиматума состоялось совещание русского правительства под председательством Николая II, на котором была признана неготовность страны к войне, также наличие сложных внутренних событий общественного характера. Твердую позицию во избежание вооруженного столкновения выразил Петр Столыпин, предупредив, что «развязать войну — значит развязать силы революции». 25 марта 1909 г. Николай II направил Вильгельму II телеграмму о согласии на требования Германии. Оставшись без поддержки, 31 марта о принятии притязаний Австро-Венгрии заявила и Сербия. В конце концов в апреле того же года аннексию признали Великобритания и Франция. Неудачу собственной дипломатии в боснийском кризисе в самой России язвительно окрестили «дипломатической Цусимой».
Германия расценила боснийский кризис как предрасполагающий фактор ослабления российского влияния на Балканах и раскола Антанты. Немцы сами стремились укрепить здесь свои позиции и дальше, в перспективе, вытеснить из стран Ближнего Востока Россию, Францию и Великобританию, но это только сплотило членов Антанты. Реальным же следствием боснийского кризиса стало усиление «гонки вооружений». В частности, в России приступили к разработке программы реорганизации и перевооружения армии и флота. После боснийских событий русский генштаб еще больше убедился в неизбежности войны, а наиболее вероятными противниками рассматривал Австро-Венгрию и Германию.
Усиление Антанты
Боснийский кризис поспособствовал сближению России с Италией. В октябре 1909 года в итальянском городке Раккониджи был подписан секретный договор между этими странами, знаменовавший собой важный шаг в деле ухода Италии от Тройственного союза. Документ среди прочего определял поддержку со стороны Рима в сохранении статус-кво на Балканах и содействие в открытии черноморских проливов для российских военных кораблей в обмен на дружелюбный нейтралитет России в случае захвата Италией североафриканских владений Турции — Триполитании и Киренаики. Договор также предусматривал совместное дипломатическое давление Италии и России на Австро-Венгрию за нарушение ею статус-кво на Балканах.
Поражение России в Боснийском кризисе, которое было сугубо международным и не имело весомой внутренней или межнациональной причины, побудило его к решительной поддержке Сербии и сведению счетов с Австро-Венгрией. Боснийский кризис показал, что Балканы в очередной раз подтвердив свой статус «порохового погреба Европы», становились детонатором общеевропейской войны.
