Умирая бездетным, герцог Жан III Добрый не назвал имя своего наследника, ставшего предметом спора между его младшим братом Жаном, графом Монфор-л’Амори, и его племянницей Жанной Пентевьер, виконтесой Лиможа, чей муж Карл де Блуа приходился племянником французскому королю. 7 сентября 1341 года наследственные права на Бретань Жанны Пентевьер были признаны Филиппом VI Валуа, что однако это не остановило ее дядю: Жан де Монфор принес присягу верности самопровозглашённому в предыдущем году королем Франции королю Англии Эдварду III, к концу сентября захватил большую часть Бретани. После этого синодом епископов и дворян в Нанте был провозглашен герцогом. Но уже в ноябре в битве под Шантосо он был предан горожанами и выдан Карлу де Блуа, который бросил его в тюрьму, а фракцию Монфоров возглавила его супруга Жанна де Дампьер.
В 1343 году за большой выкуп Жана де Монфора освободили. Несмотря на обещание оставаться в своих владениях на востоке Франции, он вернулся в Бретань, где вместе с Уильямом Богуном, графом Нортгемптона, возглавил направленные в Бретань английские войска, и уже через неделю Карл де Блуа был разбит у Кадоре. Однако попытка Монфора в июле захватить город Кемпер для него неудачно закончилась — при поддержке отправленных на помощь из Парижа войск Карл де Блуа снял осаду, и Монфор был вынужден спасаться бегством в замк Эннбон на юге Бретани, где вскоре заболел и 16 сентября 1345 года умер, оставив после себя 5-летнего сына Жана.
Вмешательство Англии в войну
Успехи французов сменились жестокими неудачами, когда в войну за бретонское наследство открыто вступила Англия, разорвав очередное перемирие Столетней войны. В 1346 году они потерпели сокрушительное поражение под Креси, в следующем году потеряли Кале и, оставшись без поддержки королевской армии, в битве при Ла-Рош-Дерри 1347 года Карл де Блуа был взят в плен и вывезен в Лондон. Англичане смогли взять под контроль Брест, Кемпер и Ванн и совершать опустошительные рейды по тылам французов.
Согласно «Сборнику хроник по истории Бретани» Пьера ле Бу, среди тех, кто отличался едва ли не самой жестокостью во время таких рейдов, был Ричард Бембро, капитан захваченного англичанами замка Плоэрмель. Несмотря на достигнутое в 1350 году при посредничестве папы Иннокентия VI перемирие он опустошал земли коннетабля Бретани Жана де Бомануара, командовавшего крепостью Жослен. Желая покончить с произволом англичан, коннетабль направил в Бембро герольдов и после переговоров, на которых звучали высокие слова о рыцарском достоинстве и христианском благочестии для разрешения конфликта было договорено 27 марта, в четвертое воскресенье Великого поста 1351 года, провести бой с участием стороны на месте, что «возле дуба на полпути» между Жосленом и Плоермелем.
Бой тридцати
Бомануар выбрал для этой битвы 9 рыцарей и 21 оруженосца, среди них Жан де Титеньяс, Ги де Рошфор, Ив Шаруэль, Робен Рагунель, Юон де Сент-Ивон, Каро де Бодегат, Оливье Аррель, Жоффруа дю Буа, Жан Русли. Бембро не смог найти в своем гарнизоне достаточное число англичан, их было около 20, и на его стороне выступили шесть немцев, а также бретонцы и фламандцы. Среди них Роберт Ноллс, Хью Калвелли, Эрве де Лексулен, Томас Уолтон, Томас Биллфорт, Ричард Лаллан, немец Кроквар, Жан Плезантон, Ришар и Юг ле Гайлар и воин огромного размера и большой силы по имени Юлбите Дагорн.
Бембо первым прибыл на место сражения и разместил свое войско в линию. Против него свой отряд выстроил Бомануар. Каждый из командиров обратился к своим людям с короткой речью, призывая сразиться с честью. Обе стороны договорились делать это пешими, не садясь на лошадей, и используя любое оружие, которое им нравилось — мечи, кинжалы, копья, топоры или молоты. По сигналу герольда соперники сошлись на стенку. Ряды тут же перемешались. Успех был на стороне англичан, многие из которых были профессиональными пешими латниками, в то время как все французы были кавалеристами. Первыми погибли два француза, еще одного ударом молота по шлему сбили с ног, троих оттеснили от основной группы, окружили и заставили сдаться. Де Бомануар криками заставил свой отряд сплотиться и сумел удержать линию, пока уставшие в тяжелых доспехах на полуденном солнце рыцари по взаимному согласию не разошлись для отдыха.
Во время перерыва Бомануар, пытаясь поднять боевой дух, произнес речь о великих победах над сарацинами и посвятил в рыцари одного из оруженосцев, завершив церемонию словами:
Да мы потеряли пятерых. Но нам достанется больше славы, если мы победим
Как только раздался сигнал на продолжение боя, два английских латника на всей скорости врезались щитами в щиты французов и оттеснили их, освободив дорогу своему капитану. По этому коридору Бембо прорвался в гущу французской линии, столкнулся лицом к лицу с де Бомануаром, которого схватил в объятия и с силой швырнул на землю так, что у того выпал из руки меч. Прежде чем конетабль успел прийти в себя, Бембро дважды ударил рукояткой меча по забралу Бомануара и со словами «Сдавайся» приставил свой кинжал к глазнице шлема конетабля. Пока он ждал ответа почти без сознания француза, Ален де Корвальо ударом копья сбил с Бембо шлем, а Жоффруа дю Буа вогнал острие меча в горло англичанину.
Раненый Бомануар пытался оставить поле боя, чтобы утолить жажду, но, устыдившись окриком дю Буа «Пей свою кровь и твоя жажда пройдет», снова встал в строй. Судьбу поединка решил его оруженосец Гийом де Монтобан, тяжелым конем на скорости дважды въехавший в толпу англичан. Их строй рассыпался, восемь человек оказались на земле и французы добили обескураженного противника: девять англичан погибли, другие сдались. Их доставили в замок Жослен и вскоре отпустили за символический выкуп. Французы потеряли шесть человек.
Какое значение имел «Бой тридцати»?
«Бой тридцати» не имел никакого военного значения, но стал широко известным современникам в качестве примера рыцарства высшего качества, несмотря на то, что среди англичан вызвал осуждение из-за нарушения франко-бретонцами оговоренных правил. Его воспевали певцы, пересказывали летописцы, а король Карл V в память о нем заказал тематический гобелен. Слава участников боя была такой, что, по словам хрониста Жана Фруассара, даже спустя двадцать лет изуродованный шрамами Ив Шаруэль был самым почетным гостем за королевским столом. Со временем «Бой тридцати» был мифологизирован, в преданиях его франко-бретонские участники оказались защитниками угнетенных от иностранцев-захватчиков в годы Столетней войны.
В 1811 году император Наполеон Бонапарт заказал обелиск, который восемь лет спустя был установлен на месте боя уже его преемником, Людовиком XVIII, с надписью: «Тридцать бретонцев, чьи имена приведены ниже, воевали, чтобы защитить бедных, ремесленников и мастеров, и они победили иностранцев, принесших на нашу землю судьбоносные несогласия. Бретонцы, берите пример с ваших предков!».