В современной историографии господствует точка зрения, согласно которой Аррасский конгресс 1435 г. стал одной из первых, хотя и неудачных, попыток решения международных конфликтов путѐм созыва представительных общеевропейских конференций, инициируемых папским престолом. Данная точка зрения является уже устоявшейся. Однако нам представляется принципиально важным сосредоточить внимание на конкретных результатах Аррасского конгресса, который, хоть и не выполнил своей основной цели, то есть не привѐл к заключению мира между Англией и Францией, но инициировал соглашение между французским королѐм Карлом VII и герцогом Бургундским Филиппом Добрым, что стало, на наш взгляд, важнейшим фактором изменения международных отношений в 30-е — 40-е гг. XV столетия.
Длившийся уже многие десятилетия военно-политический конфликт между Англией и Францией, получивший в середине XIX в. название «Столетняя война», был, безусловно, центральной составляющей международных отношений этого периода. В той или иной степени в него было втянуто большинство государств позднесредневековой Европы. Поэтому изменение соотношения сил в данном конфликте не могло не сказаться на общем изменении картины международных отношений Европейского региона.
Аррасский договор
Аррасский договор 1435 г. стал результатом длительного переговорного процесса между представителями французского короля и бургундского герцога. Оставив в стороне длительную дипломатическую подготовку конгресса в Аррассе, а также перипетии политической борьбы в рамках самого конгресса, попытаемся проанализировать важнейшие статьи Аррасского договора и определить его роль в изменении англо-французских отношений второй половины 30-х — 40-е гг. XV в.
Английская делегация, отчаянно пытавшаяся на Аррасском конгрессе помешать наметившемуся ещѐ с начала 1430-х гг. франко-бургундскому сближению, потерпела полное дипломатическое поражение и была вынуждена 6 сентября 1435 г. покинуть Аррас. Но это не привело к завершению работы конгресса. Напротив, как сообщает пикардийский хронист Ваврен, «вскоре после отъезда английских послов из Арраса, две другие партии, которые остались в Аррасе, французы и бургундцы, встретились вместе снова в привычном месте, где у них состоялась крупная дискуссия по различным проблемам, и они согласились заключить окончательный мир между королѐм Карлом, с одной стороны, и герцогом Филиппом Бургундским, с другой». Этот важнейший в истории франко-бургундских отношений договор был подписан 21 сентября 1435 г.
Условия Аррасского договора
Согласно условиям договора, герцог Бургундский признавал Карла VII законным и полноправным королѐм Франции, а, следовательно, своим государем и сюзереном. Таким образом, Бургундия в лице своего герцога отказывала английскому королю Генриху VI в признании его королем Франции, хотя именно на этой позиции зиждилась вся внешняя политика Бургундии в 20-е гг. XV в. Со своей стороны, Карл VII брал на себя ряд определѐнных обязательств перед Филиппом Добрым, а также гарантировал особый статус Бургундии в составе Французского королевства. Весь текст договора, по сути, является перечислением уступок Карла VII в пользу Бургундского герцога, но представлены эти уступки как восстановление герцога в его «законных правах». В основу договора в Аррасе были положены соглашения, достигнутые на предварительных переговорах между представителями Карла VII и Филиппа Доброго в феврале 1435 г. в Невере.
В пространном документе, каким является Аррасский договор, можно выделить три блока статей: первый касается вопросов морали, второй — территориальных проблем, а третий посвящен «политике широкого масштаба». В первом же пункте договора король Карл признавал, что «смерть усопшего герцога Жана Бургундского была беззаконным и гнусным поступком тех, кто совершил это преступление», а во втором пункте он обещал «со всем возможным проворством задержать преступников, чтобы подвергнуть их наказанию как имущественному, так и телесному, и конфисковать их имущество». Пункт 3 гласил, что при поимке и наказании этих преступников «положение при дворе и могущество не будут иметь значения». Такое публичное признание Карлом VII преступности действий, совершенных в Монтеро в 1419 г. при его непосредственном участии, и обещание наказать преступников было продиктовано огромной заинтересованностью французского короля в союзе с герцогом Бургундским, поскольку именно такая официальная оценка событий в Монтеро была первейшим условием, поставленным Филиппом Бургундским в самом начале переговоров. Конечно, Филипп понимал, что король Карл сам играл не последнюю роль в убийстве герцога Жана, и не ждал от него беспощадной расправы над всеми, кто к этому убийству был причастен. Но герцог Бургундский не мог заключить союз с людьми, участвовавшими в убийстве его отца, поэтому для него было важно, чтобы они раскаялись, были подвергнуты порицанию и удалены от двора. Кроме того, Филипп Добрый должен был показать, что превыше всего он ставит заботу об упокоении души своего отца. Согласно 5-ой, 6-ой и 7-ой статьям договора, король Карл брал на себя обязательства: построить в Монтѐро часовню, где ежедневно будут проводиться молитвы о спасении души покойного герцога Жана, на что каждый год будут выделяться 60 ливров из королевской казны; создать недалеко от Монтѐро монастырь в память о герцоге Жане, предназначенный для жизни 12 монахов, на содержание которых будут ежегодно выделяться из казны 800 ливров; а также «на месте, где было совершено вышеупомянутое ужасное преступление, установить прекрасный резной крест, который будет содержаться в порядке на средства короля». Каким именно должен быть этот крест, предстояло определить кардиналу Альбергати как представителю Святого престола. Кроме того, король должен был построить церковь в Дижоне, столице Бургундии, для упокоения тела герцога Жана. В статье девятой король обязался закончить строительство всех упомянутых выше сооружений в течение 5 лет.
После того, как морально-этическая сторона дела была урегулирована, стороны перешли к территориально-финансовым вопросам, а также к вопросам, касающимся статуса Бургундии. Прекрасно понимая, насколько важна для короля Карла поддержка Бургундского герцогства, Филипп Добрый решил получить от своего «венценосного кузена» максимум всякого рода уступок.
Согласно статье 11, «сеньор герцог Бургундский, его наследники и наследники его наследников (мужского и женского пола) получают графство Маконнэ со всеми деревнями, городами, доходами с них, правами покровительства над церквями этого графства». Герцог получал звание пэра Франции и наделялся всеми прерогативами, свойственными другим пэрам, а также становился королевским судьѐй и королевским поверенным. Кроме того, король признавал законность всей администрации Бургундского герцогства, «исполняющей свои обязанности во имя короля и в пользу герцога Бургундского». Герцог получил право собирать «налоги на любые товары, на соль и вино, а также подымную подать с герцогства Бургундского и графств Шароле, Маконнэ, Шалон, Остан и Лангр». Согласно пункту 14, в вечное владение герцога и его наследников переходило графство Оксеруа, а пункт 15 гласил, что «по воле короля, герцог Бургундский становится бальи Санса». Также в вечное наследственное владение Филиппа Доброго перешли «укреплѐнный замок, город и округ, подчинѐнный ему как сеньору, под названием Бар-сюр-Сен (Bar-sur-Seine)»; аббатство Люксор, которое он обязывался «защищать и оберегать от всех неприятностей»; «замки, города, крепости и права судьи в Перонне, Мондидье и Руа со всеми их областями и фьефами». Наконец, согласно статье 23, французский король закреплял за герцогами Бургундскими право на владение графством Артуа, контроль над которым Бургундия установила в период своего союза с Англией, а также денежное содержание, равное 14 000 ливров в год, «если ни он, ни его потомки не признают своим владыкой никого, кроме короля Франции». Французский король, кроме всего указанного выше, закреплял за Филиппом Добрым города, расположенные на Сомме и составлявшие приданое его первой жены Мишели Французской, родной сестры Карла VII, скончавшейся в 1422 г. Однако король оставил за собой право выкупить обратно города за огромную сумму, равную 400000 золотых крон.
В качестве особого условия было оговорено, что герцог Бургундский будет освобождѐн от всех обязательств, данных королю Франции по оммажу, на протяжении всей жизни Карла VII и Филиппа Доброго, а вассалы герцога в течение всего этого времени не должны созываться королѐм на военную службу. Кроме того, король Карл отказывался от заключения союза с императором Священной Римской империи Сигизмундом I, направленного против герцога Бургундского, и брал на себя обязанность помогать Филиппу, если тот будет атакован англичанами.
Выгоды для Бургундии
Таким образом, Аррасский договор очень сильно укрепил позиции Филиппа Бургундского. Территории, контроль над которыми был установлен герцогом в годы союза с Англией, были юридически за ним закреплены. На всех подчинѐнных землях герцог получил целый ряд судебных и финансовых прерогатив, в частности, права на сбор различных видов налогов. Кроме того, он фактически освобождался от вассальных обязанностей по отношению к королю Франции, в то время как король должен был защищать его владения от возможных нападений англичан. Поэтому сказать, что Бургундия, согласно договору в Аррасе, становилась союзницей Карла VII не совсем верно. Скорее, она «обещала Франции дружественный нейтралитет». Но и этот нейтралитет значил для Карла VII очень много: он позволял теперь вести войну только с самой Англией, которая с каждым годом испытывала всѐ больше сложностей с получением денег для содержания армии и в которой идея борьбы за королевские права на континенте становилась всѐ менее популярной. Поэтому король Карл согласился купить бургундский нейтралитет за столь высокую цену, включавшую и огромные материальные ресурсы, и даже публичное признание преступлений своего ближайшего окружения. Мир в Аррасе дал Карлу «неоценимые выгоды», позволившие «немедленно ограничить эффективность военных операций его английских противников и, в конечном счѐте, изгнать их из страны».
С другой стороны, возникает вопрос: что побудило герцога Бургундского, в своѐ время пошедшего на прямой союз с Англией и в значительной степени подготовившего фундамент «двуединой» англо-французской монархии, фактически поставившей Карла VII вне закона, кардинальным образом изменить свою позицию и заключить союз со своим «французским кузеном»? На наш взгляд, причины столь радикальных перемен коренятся в самих фундаментальных принципах, на которых была создана объединѐнная англо французская монархия и которые были зафиксированы в договоре 1420 г. в Труа. Неопределѐнность статуса Бургундии в системе «двуединой» англофранцузской монархии, обозначившаяся в Труаском договоре 1420 г., неизбежно вела к отсутствию стабильности англо-бургундских связей. Пока союз с Англией приносил плоды, Филипп Добрый оставался верен условиям договора 1420 г., но к 1435 г. выгодность этого союза для Бургундии стала очень сомнительна. Утратившая поддержку населения северной Франции система «двуединой монархии» стала неинтересна и даже невыгодна Филиппу Доброму. Карл VII привлѐк герцога на свою сторону тем, что очень чѐтко законодательно определил высокий статус Бургундии в составе Французского королевства. Бургундское герцогство и все подвластные ему территории фактически превратились в самостоятельное государство, связанное с Францией лишь слабыми вассальными связями. Это устраивало герцога гораздо больше, чем неопределѐнное положение в рамках призрачной «двуединой монархии», жизнеспособность которой с каждым годом становилась всѐ менее вероятна. Однако в исторической ретроспективе целесообразность решения герцога Бургундского может быть поставлена под сомнение. Так Филипп Добрый, заключив договор с Карлом VII, сделал роковую ошибку, поскольку сильная монархия Валуа с присущими ей централизаторскими тенденциями рано или поздно неизбежно должна была поглотить Бургундию. Не желая ставить под сомнение утверждение знаменитого историка, всѐ же хотелось бы заметить, что на тот момент, т.е. на 1435 г., Бургундия объективно получала больше выгод от союза с королѐм Карлом, а его централизаторские устремления ещѐ долгие годы были скованы продолжавшейся Столетней войной.
Итоги Аррасского договора
На наш взгляд, договор в Аррасе означал не просто крушение англо бургундского альянса, долгое время определявшего расстановку сил на европейской международной арене, но и крах всей системы «двуединой» англо-французской монархии. Если рассматривать фактическую сторону дела, то «объединенное королевство» лишилось своей главной опоры во Франции, каковым был союз Англии с Бургундией. С юридической же точки зрения, факт признания Филиппом Добрым Карла Валуа в качестве французского короля означал отрицание прав Генриха VI на престол Франции на огромных территориях, контролируемых герцогом, от берегов Северного моря до Женевского озера. Кроме того, именно в ходе подготовки и заключения Аррасского договора герцог Филипп и король Карл выявили, что утверждение англичанами власти Генриха VI во Франции на основе договора в Труа 1420 г. юридически несостоятельно. Ссылаясь на пункт 6 договора в Труа, легисты Филиппа Доброго отмечали, что корону Франции после смерти Карла VI должен был получить именно Генрих V, который мог передать еѐ своим наследникам, но о прямой передаче французской короны от Карла VI к наследникам Генриха V ни в одной из статей договора не говорится. Следовательно, Генрих VI не мог унаследовать трон Франции ни от своего отца, так как тот к моменту смерти не был французским королѐм, ни от своего деда по материнской линии, так как договор в Труа этого не предусматривал.
С другой стороны, распад англобургундского союза означал крах всего английского внешнеполитического курса первой трети XV в. Вся английская стратегия в этот период «базировалась в огромном масштабе на союзах с королевствами, герцогствами и графствами. Но проблемы координации военных действий с союзниками были огромны, а цена поддержки, приобретаемой против Франции, была слишком высока». Поэтому не будет преувеличением сказать, что результаты Аррасского конгресса должны были заставить Англию пересмотреть всю свою внешнеполитическую стратегическую линию.
Таким образом, Аррасский конгресс, результаты которого стали закономерным итогом постепенно нараставших англо-бургундских противоречий, подвѐл черту под процессом, продолжавшимся, по меньшей мере, с 1429 г., — процессом крушения объединѐнного англо-французского королевства. В свою очередь, крушение системы «двуединой монархии», в значительной степени определявшей международные отношения в Европе в 20-е — первой половине 30-х гг. XV в., кардинально меняло расстановку сил в западноевропейском регионе и во многом предопределило результаты более чем векового противостояния Англии, Франции и их союзников, завершившегося во второй половине XV столетия. Ослабление позиций Англии на континенте, восстановление французской монархии Валуа, формирование фактически независимого мощного Бургундского государства открывали новую страницу в истории европейских международных отношений.
Интересная статья! Так держать